Райдзин. Проект Цербер. Алекс Делакруз

впервые сумел хорошо рассмотреть истинное лицо так неожиданно обретенной сестры. Смотрел на нее, а понимал теперь природу своего происхождения, так повлиявшего на внешность. Сразу несколько факторов сложилось.

      Внешность сестры, как и у меня, больше тяготеет к европейскому типу, но при этом имеет явно чуждые европейцам черты. Один из наших родителей наверняка японец или кореец, это точно – только сейчас я вспомнил и первое свое имя, которое незнакомец озвучил: Рейдзи Александров. Причем вспомнил об этом только сейчас, когда в памяти всплыло знание, что девушки, превращающиеся в лисиц, зовутся кицуне или кумихо. Зависит от того, чей фольклор – японский или корейский.

      Фольклор этот, правда, из народных преданий прямо на моих глазах уже превратился в самую настоящую реальность. И у меня теперь есть сестра – лиса-оборотень. А сам я – метатель молний, вот это вообще неожиданный поворот.

      «У тебя была обнаружена малая искра дара владения элементарной стихийной силой. Таких людей рождается много, перспектив овладения даром никаких», – как вживую услышал я голос странного незнакомца.

      Геральт, ты, как бы это помягче сказать… говорил неправду, – мог бы я ему сейчас сообщить, если бы его снова увидел. Так, стоп. На поверхности же лежит: гораздо более высока вероятность того, что в личное дело Дмитрия Новицкого записали заведомо недостоверную информацию. А во время удара молнии – в ходе ритуала, его возможности проснулись. Вернее, сейчас это уже мои возможности. Вот это, кстати, весьма похоже на стройную теорию.

      Ладно – теории теориями, но, если не сделать отсюда ноги, может случиться нечто неприятное и теории строить будет некому и некогда. Пора действовать, тем более что сестра, пусть и вернув себе человеческий облик, по-прежнему смотрит на меня со странным выражением.

      Ощущение чужих эмоций, впервые испытанное на поляне ритуала – когда я почувствовал испуг барона Горанова, возникло и сейчас. И в направленном взгляде девушки я ясно ощутил букет самых разных чувств: злоба, презрение, ненависть, недоверие, озадаченность, интерес. На меня свалилось столько всего, что в ушах зашумело, а после восприятие ее чувств отсекло.

      Похоже, чувства брата и сестры далеки от родственных. Причем настолько, что Наоми на меня только что чуть не кинулась, намереваясь разодрать в клочья. Очень бы мне не помешала память реципиента, но намеков на возвращение воспоминаний никаких не было.

      – Наоми, нам нужно уходить, – похлопал я по запястью, намекая на часы. – Нас так просто не оставят.

      Сестра не ответила, просто кивнула.

      – Нам нужна одежда.

      Снова кивнув, Наоми сверкнула глазами и двинулась к валяющейся рядом со мной женщине. Я же повернулся к убитым мужчинам. Первый, которому воткнул стойку капельницы под подбородок, реально прожарился – вся одежда сгорела, остатки исходят слабым дымком. Даже ботинки пришли в негодность, вон шнурки понемногу тлеют.

      Одежда второго – если не считать разодранную спину – вполне хорошо сохранилась, вот только