Форсайт. Сергей Лукьяненко

уже отошел от стола, когда Лена добавила вслед:

      – Понадобится.

      Набросив куртку, я вышел из здания. Иван, в бушлате такого же защитного цвета, стоял у дверей и курил, начисто игнорируя запрещающую надпись.

      – Точен, это хорошо, – сказал он. – Идем. И застегнись. Кашли и сопли нам не нужны.

      Я застегнулся и молча пошел за ним. Минуты три мы шли среди заснеженных елей. Иван все так же прихрамывал.

      – Разрешите спросить? – не выдержал я.

      – Служил? – вопросом ответил он.

      – Нет, просто смышленый.

      – И слова умеешь выбирать, – задумчиво сказал Иван. – Спрашивай.

      – У вас травма ноги?

      – Протезы. На обеих. С какой целью интересуешься?

      – У меня нога повреждена, вроде вывиха что-то, не здесь, а там…

      – Понял. Обсудишь завтра, с врачом. Мой опыт не поможет.

      Я кивнул.

      Мы дошли до отдельно стоявшего двухэтажного здания. Не похоже, что тут был корпус пансионата, скорее, хозблок. С торца на первом этаже проемы окон были заложены кирпичом, на всех остальных стояли грубые решетки.

      За металлической дверью с висевшей над ней камерой нам навстречу поднялся охранник, причем с автоматом, но при виде Ивана он молча разблокировал электронный замок – даже стучать не пришлось. То ли мой спутник пользовался нешуточным авторитетом, то ли на территории Центра к правилам относились проще.

      Раздевшись, мы прошли полутемным коридором и оказались в длинном зале. Судя по грубым следам ремонта, зал получили путем сноса стен в десятке или больше комнат. Кое-где посреди зала торчали бетонные колонны, грубо обшитые гипсокартоном. В конце зала вся стена была заколочена продырявленной фанерой, перед которой стояли мишени. Метрах в пяти – огневой рубеж со стойкой. Над ним под потолком торчало несколько железных труб с вентиляторами, которые Иван немедленно запустил. Загудело, и я почувствовал тягу. Если все так серьезно, то стрелять придется много.

      – Ага, – сказал я.

      И посмотрел на длинные столы, идущие вдоль остальных стен.

      Там было оружие.

      Самое разное.

      Первой лежала столетняя мелкашка «ТОЗ‑8». Да ладно, это серьезно, что ли?

      – Ты должен уметь стрелять из всего, – сказал Иван, внимательно следивший за мной. – Что найдешь, что подвернется под руку.

      – Я из многого умею, – не удержался я от похвальбы. – Меня вот… патроны удивили.

      Рядом с мелкашкой и впрямь лежала вскрытая картонная коробочка с патронами. И рядом с остальным оружием тоже имелись боеприпасы.

      Иван поморщился.

      – Сам беспорядка не люблю. Но время дорого. Станешь у рубежа, будешь стрелять, а я буду подавать оружие.

      Я прошел вдоль столов.

      Охотничьи ружья, наши и не наши. «Калашниковы» разных модификаций. Автоматы, штурмовые винтовки, снайперские винтовки. Пистолеты и револьверы. Пулеметы.

      – Обалдеть, – сказал я. – Богато живете.

      – Снабжают хорошо, – согласился Иван и впервые едва заметно улыбнулся. – Что просишь, то дают. Если будет время, тебя свозят на полигон, поучат техникой управлять.

      – Не встречал