Ошибки. Станислав Войтицкий

в графу «против»: «ужасный опыт».

      – Почему?

      – Я ненавижу насилие. Участвуя в данном расследовании, мне придется ознакомиться с материалами дела. Такое себе удовольствие.

      Макс не сдается: «помощь полиции – хорошо».

      Я ухмыляюсь, снова стираю и пишу на правой стороне: «помощь полиции – плохо».

      – Почему? – искренне удивляется Максим.

      – Хороша полиция, – криво усмехаюсь я. – Привлекает к такому серьезному и опасному делу гражданское неподготовленное лицо. И давай начистоту – я хорошо знаю методы работы наших органов. Когда главное побыстрее закрыть любого мало-мальски подходящего человека, чтобы заработать себе очередную звезду. Когда выбивают признание и подбрасывают улики.

      – Из меня не выбивали признание.

      – Тогда почему ты признался? И вообще, откуда тебе знать? Ты же не настоящий Максим.

      Он пожимает плечами.

      – Чувствую себя настоящим.

      – Дело не только в тебе, – говорю я. – Илия работал адвокатом, какое-то время по уголовке. У меня нет никакого пиетета к полиции. Я много неприятного могу тебе рассказать.

      – Охотно верю. Но ты уверена, что здесь такой случай? Да, Ростовцев – это циничный манипулятор, и ты должна быть осторожна. Но в своем стремлении найти убийцу он выглядит искренним.

      Мы стоим рядом, смотрим на исписанную доску. В графе «за» так и не появилось ни одного аргумента.

      – И все же я здесь, – словно угадав мои мысли, говорит Максим. Да что я говорю, чему удивляюсь? Так и должно быть. У нас общие мысли.

      – Да, – неопределенно киваю я.

      – Чем он тебя зацепил?

      – Жертвами убийств. Легко думать о каких-то чужих умерших в страданиях людях. То есть не легко, конечно, но можно не обращать внимание. Но когда ты узнаешь имя, когда понимаешь, что где-то осиротел ребенок, где-то воет чья-то мать, когда представляешь себе все муки, что испытали эти девушки перед смертью – страх, унижение, отчаяние… Я не могу быть спокойной. Не могу развидеть и забыть.

      Максим уверенно подходит к доске и пишет в графе «за»: «ты сможешь спокойно спать».

      Я возражаю:

      – Но я прямо сейчас спокойно сплю.

      – Это пока. Ты вернешься в Иркутск, к своей семье и прежней жизни. Материалы, которые предлагали тебе, опубликует кто-нибудь другой. А спустя месяц ты прочитаешь про жестоко убитую известным уже энским маньяком какую Машу Петрову. Тогда твой сон ухудшится.

      Он говорит совсем как Ростовцев.

      – А знаешь, что будет потом? – продолжает Максим. – Почувствовав, что кольцо вокруг него сжимается, убийца переедет в Иркутск. В большом городе затеряться намного легче. И потом, если эту мразь не поймают, будут, к примеру, Вика, Рита…

      Максим поворачивается к доске и вписывает в графу «за»: «Соня».

      – Не пытайся меня этим испугать. Вероятность того, что это случится, один на миллион.

      – Лиза, не в страхе дело. А в тебе. Если ты откажешься помочь сейчас, то в каждой убитой девушке будешь видеть Соню или Розу.

      К сожалению, он прав.

      – Давай