Записки старого капитана. Виктор Мельников

Все в оцепенении. Вызвали милицию. Картина у брашпиля⁹ – капитана бьет нервная дрожь, труп на судне, куда уж больше? Серьезный следак осмотрел все снаружи, записал, открыли цепной ящик, спустился один. Нельзя допускать на место преступления – следы затрут. Десять-пятнадцать минут тишина. Из цепного ящика раздался хохот. Ну все, от ужаса у следака крыша поехала. Хохочущий следак выползает из цепного ящика, глаза веселые, следов ужаса нет. Все на него настороженно смотрят. Как выяснилось, получая продукты, плотник завернул в телогрейку тушу замороженного барана, и – в цепной ящик. Потом хотел утащить домой, да забыл, был балдой. Я у старпома: «Геннадий Васильевич, скажите, у вас здесь всегда такая веселая жизнь?». Тот задумался, на меня смотрит и серьезно говорит: «Да нет, все началось с твоего прихода». Я: «Ну тогда дальше будем веселиться».

      Судно было приписано к рыбзаводу, залив Терпения, восточная сторона. Снабжаем его рыбой, иногда постоим день-два, все вручную. Причал сделан из мощных бревен. И где только такие бревна водятся? Осталось от японцев. Из порт-пункта Паранайск пришло штормовое предупреждение – смерч. Очень редкое явление на Сахалине. Появление южнее Паранайска и общее направление южное. Смерч изменил направление на восток-юго-восток, как раз на нас. Бежать нам некуда, в море тем более опасно. Завели дополнительные концы, ждем. Нарастающий гул, стало темно, как ночью, сумасшедший ветер, швартовые лопаются. Вместе с боцманом кинулись заводить концы на берег, причальные бревна ходят ходуном, несколько бревен лопнули, как спички. И вой ветра, ты букашка. Забежали в помещение, ждем. Эта природная сила подняла железное

      Брашпиль – механизм выборки якоря.

      сорокаметровое судно, оторвала от причала и аккуратно поставила сбоку причала так, что вода с правого борта – сорок сантиметров, с левого борта – десять сантиметров, остальные три метра в грунте. Не было удара – подняла и положила. На все это непотребство природа потратила около тридцати минут, ураган зародился и рассыпался. Когда он рассыпался – жгучая тишина, солнышко светит, потом прорезалось птичье пение. Спасательная операция длилась дней пятнадцать – стащили на воду, по судну мы сделали двенадцать цементных ящиков. Нас – на усы¹⁰ и – в порт Невельск.

      Там решили ремонтировать. Старпом, глядя на меня, молча ушел. Со вторым помощником, Владимиром Михайловичем, повздорили. Мне – типа сбегай, я ему не так ответил – чуть не подрались, тоже ушел. Я пошел на повышение, дали нам одну комнату в малосемейке, одноподъездный деревянный двухэтажный дом. Отдельная комната – это много значит. И как я хотел иметь семью. Как сказал великий поэт:

      DOMINE LIBERA NOS A AMORE¹¹

      Семья

      На Руси это издавна чтимо,

      Это в нашей, наверно, крови:

      Чтобы женщина шла за мужчиной

      В испытаньях, в скитаньях, в любви.

      Чтоб его признавая начало,

      Все тревоги в себе затая, Все же исподволь напоминала – Мы не просто вдвоем,