Переходный возраст. Анастасия Селиванова

сделал вид, что укладывается поудобнее, не убирая руку с моего живота, и я бедром почувствовала, что ему тоже не терпится. «Скоро сам сдастся», – удовлетворенно подумала я, и, почувствовав, что победа близка, тело предательски дрогнуло под его рукой. Черт.

      Впрочем, какая разница.

      Довольно усмехнувшись, Андрей заскользил рукой к моей груди.

      «Хороший выбор, дорогой», – подумала я, наконец выгибаясь и позволяя себе сладострастный стон.

      Думаю, всем знакома та сторона юности, когда твой дом – это квартира друга, у которого уехали родители. Беда этого дома, что он не очень-то твоя крепость – родители могут вернуться в любой момент. У знакомых был миллион таких историй – но не у меня. Теперь же, когда я давно оказывалась в родительском доме только в гостях, из моей реальности вообще исчезла мысль, что меня могут «застукать».

      До того утра, когда я проснулась рядом с Андреем от хлопка входной двери и с первого этажа донеслись голоса. Я открыла глаза. Солнце вовсю било в окна. Я не понимала, сколько времени: летом это могло быть и 7 утра, и 12 дня.

      – Андрей, – прошипела я, тряся его за плечо. Никакой реакции. – Андрей!

      – Ммм?

      – Там кто-то пришел.

      Андрей сел на кровати, сонный, растрепанный, оторопелый.

      – А сколько времени?

      – Понятия не имею.

      Андрей прислушался к голосам внизу.

      – Пойду спущусь.

      – Андрей!

      Я вспомнила, что вчера до его спальни добралась только в белье.

      – Что?

      – Там по всей комнате раскидана моя одежда.

      – Что ж, придется сделать вид, что это моя, – всё еще растерянно, но уже веселее пробормотал он, вытаскивая из шкафа шорты.

      Я слышала, как его голос добавился к голосам мужчины и женщины. Через несколько фраз разговор подошел к концу, и дверь снова хлопнула. На лестнице раздались шаги.

      – Соседи заходили, – сообщил Андрей, заходя в комнату и кидая на кровать мою одежду.

      – Что хотели?

      – Проверяли, как у меня дела, – усмехнулся он.

      – Ты серьезно? И что теперь? Они позвонят твоей маме и расскажут, что ты ведешь себя как хороший мальчик?

      – Думаешь, как хороший? – Игриво поднял брови Андрей.

      – Какая разница, что я думаю?

      – Успокойся. Мама со вчерашнего вечера не могла до меня дозвониться, вот и занервничала. Это же мама. Она приедет сегодня после обеда.

      – Да-а, репутации хорошего мальчика нанесен непоправимый ущерб – со вчерашнего вечера не отвечать на телефон.

      – Думаю, ущерб этой репутации был нанесен еще лет в 17.

      – Когда тебе было 17, мне казалось, что плохой мальчик – это тот, кто дергает меня за косички, – задумчиво протянула я, натягивая мятый топ. Андрей, напротив, бросил неудачные попытки вывернуть футболку и сел рядом, положив руку мне на бедро.

      – Ты, оказывается, и сама-то не очень хорошая девочка.

      – Я – просто ангел во плоти, – ответила я, убирая его руку со своего бедра и вставая, – и никогда не забываю позвонить