Доктор твоих тел. Евгений Анатольевич Орехов

Но это «спасало» его только физиологически – просто спустить баки для него было уже недостаточно. Он скучал по теплу и уюту настоящего брака. Вот только до поры не понимал, как это вернуть.

      Он любил Аню и Бог-свидетель она его тоже. Наверное, она бы даже простила Романа, если бы он рассказал ей о Кристине. Но муж не хотел этого сценария семьи из среднего класса – она глубоко несчастна из-за неполноценной семейной жизни и того, что не смогла себя реализовать (как мать в её случае), он, махнув на всё рукой, заводит любовницу и спускает на неё немалую часть семейных денег, виня себя в сложившемся ситуации всё больше и больше. В итоге они так и состарятся с чувством вины и обиды на себя и друг друга. Ему этого совершенно не хотелось – это тупик.

      В итоге он нашёл, как ему казалось, единственный выход. Никто из них не говорил об этом уже довольно давно. Подобно тому как в доме повесившегося не говорят о верёвке, а в доме наркомана о героине – в их доме теперь не говорили о беременности и детях. Но Роман пришёл к выводу, что раз всё это закрутилось из-за отсутствия ребёнка, то если они вернутся к тому, чтобы вновь попытаться его завести, может положение исправиться. Он ведь её муж, как ни крути. Он должен оставаться верным жене, поддерживать её и направлять. Именно сейчас ей это нужно. Это ведь и есть брак.

      Роман предложил Ане снова попробовать забеременеть. Она удивилась. Сказала, что уже и не рассчитывает на удачный исход. Что сама какая-то невезучая или её сглазили, да и те две беременности наверняка сильно подорвали ей здоровье. Аня предложила Роману взять ребёнка из приюта:

      – Это хорошее дело. Возьмём совсем маленького. Мы его быстро полюбим. А он, как подрастёт, всё равно не увидит разницы, раз его будут любить. Так лучше и… будет проще.

      Но он чётко слышал грусть в её голосе. Ане самой так хотелось выносить и родить Роману и себе их собственного ребёнка. Муж понимал, что ей нужен даже не столько сам ребёнок как таковой – Ане нужен именно её и его ребёнок. Для неё приёмыш был бы всё равно, что заменитель сахара для сладкоежки со стажем – подходит только тогда, когда больше ничего нет и не будет.

      – Нет, Аня. Я… я хочу сына… своего сына. И ты ведь тоже… я вижу – тоже хочешь своего… нашего ребёнка. Давай попробуем снова. Это нужно – тебе и мне.

      – Я ведь уже, – она всплакнула, – уже пыталась, честно. Я пыталась выносить его, как все. Я старалась проконтролировать всё плохое в больнице, но и там ничего… – а вот теперь она расплакалась, – Как нарочно – ничего не получилось. Хотела защитить его, а в итоге там и сгубила!..

      – Просто ты… хватила лишнего. И в первый, и во второй раз. Сначала слишком всё запустила, а потом взяла под слишком строгий неестественный контроль. Вот и случилось… В общем, это я… я виноват.

      – Нет, т-ты что?!

      – Я сам! Я же врач, чёрт возьми. Я должен был сразу сказать тебе и в первый раз, чтобы ты лучше одевалась, а во второй, что в стерильных условиях жизни не может быть. Мне нужно было понять это, и ещё с самого начала помогать