Девочка со спичками. Екатерина Тюхай

поднял руку, чтобы привлечь внимание незаметного черного автомобиля с госномерами, который поджидал поблизости.

      Подросток упал на сиденье и закрыл глаза, чтобы не видеть, как уплывает вдаль синий овальный кабинет и подземные этажи под ним с обитыми металлом стенами и серверами, которые он еще недавно трогал, – не руками, конечно, но своим хитросплетенным, отчаянным кодом. Игорь словно пытался найти тот самый пароль, который разрушит стены его тюрьмы, построенной из молчания и снисхождения – и из миллионов вопросов, на которые он так и не получил ответы.

      «И уже не получу», – подумал Соколов и ощутил, как в центре груди – там, где всегда его кто-то ковырял металлической вилочкой, – расползается черная дыра, та самая, с которой – он еще не знал этого – ему предстояло жить теперь всегда.

      Орать и рыдать, и бить стены, и кататься по полу – всего этого хотелось нестерпимо, но Игорь впервые неосознанно сделал, как мать: просто впился ногтями одной руки в другую, и стало как будто легче.

      – Что, кроет тебя? – усмехнулся Крайнов. – Ну, ничего, это пройдет. Ты поспи, Игорь Александрыч, поспи. Ехать далеко. Свежая голова тебе еще понадобится.

      На место они прибыли только к вечеру. Игорь резко проснулся и первые несколько секунд пытался понять, где находится. Крайнов давно пересел вперед, к водителю, который контролировал автопилот, и о чем-то тихо переговаривался с ним, шевеля пальцами в проеме между кресел. Их несло по гравийке и болтало туда-сюда – Игорь слышал, как водитель сдержанно ругается сквозь зубы.

      Закат проливался кровавыми пятнами сквозь стекла на сиденья и пол; мелькали силуэты черных деревьев, будто вырезанные из розового неба ножницами, лес редел, и наконец за окнами показался коттедж, хотя больше он походил на маленький замок какого-то румынского князя. Остроконечные башенки, высокие окна-бойницы, винтовые лестницы, которые виднелись внутри и петляли, уходя спиралями вверх и вниз, – дешевый китч, который подавленному Соколову показался просто устрашающим.

      На пороге замка их встретил белобородый военный со скорпионом на руке – тот самый, что был в его камере на большинстве допросов.

      Скорпион хмуро кивнул Крайнову и попытался надеть наручники на Игоря, но был тут же остановлен легким жестом Крайнова. Приобняв Соколова за плечи, тот повел его внутрь. Скорпион потащился следом, угрюмо глядя им в спины.

      За стенами коттеджа было далеко не так мрачно, как снаружи. Из-под дверей комнат лился желтоватый свет, где-то шумели голоса, взрывы хохота сменялись зонами тишины, пока Игоря вели коридорами вниз и вниз, в глубину этого поистине огромного дома, словно списанного с полотен каких-то голландских живописцев. В нем были расцвет, пышущий жизнью и похотью, и увядание; лепнина, парча, золото и старинная мебель, будто в музее, и свежие фрукты в хрустальных вазочках на столиках в проходных, никем не заселенных комнатах.

      В зале без окон, подсвеченном по контурам стен синим неоном, они встретили небольшую группу людей в форме и в штатском. Они сгрудились вокруг нескольких больших экранов, висящих в воздухе, и что-то бурно обсуждали, Игорь на ходу