С чистого листа. Нина Петровна Ахминеева

мне не лгут. Может искренне заблуждаются? Впрочем, окончательные выводы делать пока рано.

      Не видя смысла притворяться, я негромко произнесла:

      – Моя память будто черный провал. Ваши слова не вызвали никаких воспоминаний о прошлом. Я не помню отца,– тяжко вздохнула и добавила: – Мне жаль, но и вас не узнаю.

      Женщина крепко сжала мою ладонь.

      – Яра, мы о тебе позаботимся, – в ее голосе прозвучало непритворное сочувствие. – Ты пока немного побудь здесь. Мы решим кое-какие организационные вопросы и поедем домой, – нежная улыбка поразительно изменила лицо такой суровой прежде женщины. – Как ты себя чувствуешь? Что-то беспокоит? – поинтересовалась она участливо и одновременно профессионально.

      Находясь под перекрестными взглядами трех врачей, я сохраняла хладнокровие. Беспокоило меня очень и очень многое. Но, естественно, об этом говорить не собиралась.

      – Я голодна, – сообщила искренне.

      – Не сомневаюсь, – пробормотал Евгений Петрович.

      – Сейчас что-нибудь придумаем, – обнадежила Тамара Валерьевна.

      Не спускающий с меня глаз Савелий Андреевич улыбнулся. Кивнув мне, он со значением глянул на Евгения Петровича и, не прощаясь, вместе с реаниматологом вышел из палаты.

      Задержавшись, главврач осторожно дотронулась до моих волос и шепнула:

      – Не волнуйся, – в который раз повторила: – Все будет хорошо, —затем быстро направилась к двери и плотно закрыла ее за собой. Но не себя ли она успокаивала?

      Прислонившись к облюбованной стене, я пристально наблюдала за беседующими за стеклом медиками. И да, вновь все слышала.

      – … что думаешь? – Тамара Валерьевна смотрела на супруга.

      – Отклонений сейчас не вижу, – уверенно ответил тот. – Надо наблюдать в динамике.

      Озабоченно нахмурившись, главврач помолчала, а после обратилась к реаниматологу:

      – Евгений Петрович, вы опытный врач, умный мужчина. Ваша работа и предусмотрительность будет оценена мною по достоинству, – ее голос прозвучал многозначительно.

      – Данные изменю, – невозмутимо кивнул реаниматолог. – Спасателям не впервой ошибаться, – хмыкнул. – В приемном покое камеры не работают. До сих пор не починили, – он лукаво глянул на невозмутимую начальницу. – Медсестра к пациентке практически не подходила. В любом случае, будет держать язык за зубами, – добавил уверенно.

      – Вот и славно, – промолвила Тамара Валерьевна. – Минут через сорок мы заберем Яру. Медсестру все же не подпускайте. И покормите девочку чем-нибудь.

      – Вопрос – чем именно? – пробормотал врач, провожая взглядом ночных визитеров.

      Поправив на груди сползшую простыню, я с силой потерла ладонями лицо. Не покидало ощущение, что вновь обретенные дядя и тетя совершенно не расстроены гибелью близкого родственника, однако искренне готовы мне помогать.

      Эх, сплошные вопросы. Причем с каждым разом серьезнее и серьезнее.

      Прикрыв глаза, я прислушалась к урчанию пустого желудка. Упрямо сжала губы.Буду