Пятый Лепесток. Алена Иванская

игровое поле.

      – Я сделал его из нескольких шахматных досок, теперь мы можем разыгрывать количество ходов. Один ход – одна клетка.

      – Усложним игру, – согласился Артём, – надо все продумать.

      – Можно сделать фигурки, или фишки, чтобы не играть карточками, – предложила Майя, – карточки будут иллюстрировать персонажа, а ходить будем фишками.

      – Так и поступим. – Стёпа сиял, как начищенная копеечка, его круглое, словно луна, лицо казалось еще больше из-за постоянной улыбки.

      – Я подумаю, как сделать фигурки, – добавил Костя.

      – Начинаем, – Майя положила перед собой текст игры и уже набрала в грудь воздуха, чтобы начать читать, как вдруг случайно бросила взгляд на детскую площадку.

      Лесенки и качели, которые предназначались для младших, занял Горский со своими дружками. Он развалился на теплой, нагретой солнцем горке и меланхолично дремал. Одет он был в кожаную куртку, явно не по погоде. Малашин и Синявский раскачивались на качелях. Когда один из них залетал почти в «солнце», другой издавал странный восторженный звук, что-то среднее между ржанием и гоготанием, и брань становилась совсем уж нецензурной. Горский лениво приоткрывал левый глаз, чтобы увидеть происходящее. Малышня не решалась подойти, хотя им тоже хотелось кататься.

      Но в ужас Майю повергло не это. Она увидела, как, неловко поскользнувшись, в подтаявшую лужу возле горки падает Руслан. Они с одноклассниками играли в салки возле детской площадки.

      Он удержался на ногах, но затормозил крайне неудачно. Брызги разлетелись в разные стороны, а именно на отдыхающего Горского.

      – Ох ты ж ёлки зеленые… – тихо ругнулся рядом Стёпа.

      Горский с недоумением сел и огляделся. Грязные капли стекали по блестящей на солнце кожаной куртке. Руслан попятился с выражением ужаса на лице, но спиной ткнулся прямо в Синявского и Малашина, которые слезли с качелей, почуяв разборки. Во дворе установилась относительная тишина, те, кто видели происходящее, как Майя, ожидали, что будет.

      Горский медленно, не меняя вальяжной позы, поднял взгляд вверх.

      – Пацан, – голос его был тихим и спокойным, – ты запачкал мою куртку и ботинки. – Он говорил, тщательно выговаривая каждый звук.

      Руслан стоял ни жив, ни мертв, боясь вздохнуть. Горский продолжал молчать и смотреть на него. Пауза затягивалась.

      – И…извин…ните, пожалуйста, – заикаясь еле слышно выговорил мальчик, – я не специально.

      Горский склонил голову к плечу, смерил его долгим взглядом и кивнул.

      – Извиню. После того, как ты вытрешь мои ботинки. Там грязь. По твоей вине.

      Руслан растерянно огляделся.

      – А… чем? – спросил он, обмирая.

      – Языком. – Последовал тихий ответ. Малашин и Синявский усмехнулись, – а что ты так удивился? Давай, я жду.

      Руслан вытаращился на него, его лицо пошло яркими красными пятнами, он продолжал ошеломленно стоять. Послышалось несколько смешков. Горский наклонил голову к другому плечу.

      – Ты глухой что ли, пацан? – негромко