Поле боя хочет тишины. Лила Долан

кабинет пыток, они не собираются, но кто знает, что у них ещё за посвящения для новоприбывших.

      Как только мы пересекли коридор и поднялись по ещё одной лестнице, перед нами образовалась дверь. Что-то неприятно екнуло внутри.

      Охранник открыл ее и легонько подтолкнул меня внутрь.

      То, что я увидела, было похоже на какую-то телевизионную лабораторию, слева от меня стена была увешана, разных размеров, мониторами, а на противоположной стороне в дальней части комнаты, на небольшом выступе стоял большой письменный стол, и несколько небольших столов чуть ближе к мониторам.

      Я взглянула на изображение в одном из экранов – столовая, а на другом виднелся внутренний двор тюрьмы. Видимо это комната видеонаблюдения. Я так увлеклась рассматриванием мониторов, что вздрогнула, когда из-за большого стола встала женщина.

      Я сразу ее узнала, чёрные короткие волосы зачёсаны назад, этот змеиный взгляд и устрашающе добрая улыбка. Она жестом поманила к себе, но видимо это предназначалось надзирателю, потому что он схватил меня за руку и потащил к столу.

      – Здравствуй, Бонни. – поздоровалась она нарочито вежливым тоном, – Я рада, наконец, познакомиться с тобой.

      – Хотелось бы мне сказать, что это взаимно, но родители учили, врать грешно. – мой голос был таким твёрдым и уверенным, что удивил даже меня. Понятия не имею, откуда взялась эта уверенность, возможно, я просто устала от безызвестности, и мне хотелось поскорее с этим покончить.

      – Как и убивать, моя дорогая.

      Вздернув подбородок, я пристально посмотрела ей в глаза, стараясь ничем не выдать, как меня задели эти слова.

      – Хм, значит девочка с характером. – ее лицо исказило некое подобие усмешки.

      – Разве может в моем положении оказаться бесхарактерный человек?

      – О да, – она рассмеялась. – Ты удивишься, но каждый пятый заключенный попал сюда благодаря своей бесхарактерности.

      – Почему вы решили, что я исключение?

      Вместо того чтобы ответить, она расправила плечи и скрестила руки на груди, при всём при этом злобно улыбалась, возможно, ей эта улыбка казалось располагающей, но как бы ни так.

      – Видишь ли, – начала она, – Я не считаю тебя исключением, возможно, ты даже подтверждение этого правила.

      Я поджала губы, что она вообще может обо мне знать, я видела ее всего раз, как и она меня.

      – Бонни, ты слышала что-нибудь, о Грейсерах?

      Этот вопрос показался мне риторическим, она и так знала ответ. Я покачала головой.

      – Это что-то вроде современных гладиаторов. Это название тебе, о чем-нибудь говорит?

      – Разумеется, – съязвила я.

      – Около пятидесяти лет назад, один начальник тюрьмы, решил пойти против системы, и изменить привычный режим жизни заключённых. Его программа подразумевала, каждую неделю выбирать двух оппонентов и ставить их друг против друга на арене. – она отчётливо подчеркнула слово арена, я внимательно слушала ее, пытаясь понять к чему она клонит.

      – Это