Эффект бабочки, или Твоя западня. Мария Мирей

глядя на меня, – о тебе точно.

      – Ты думаешь, кто – то захочет удочерить почти взрослых девочек? – Признаться, я в это верила с трудом. Всем в округ известно, что детей берут малышами, потом вероятность удочерения равняется к нулю, и мы давно смирились с тем, что в целом мире, друг у друга есть только мы.

      – Да хрен его знает! Белка, – позвала сестра тоненьким голоском, – мне почему – то страшно. – Тут следует заметить, что имя свое ненавидела лютой ненавистью, кастеря каждый раз того кто придумал назвать девочку, то есть меня, экзотическим именем Изабелла, и по факту, Белла, или Белка, как ко мне намертво приклеилось.

      – Мил, ну ты серьёзно? Чего нам бояться? Мы же просто ангелы с тобой. Любой кто нас увидит, тут же захочет себе! – Я тогда и не подозревала, как была права, и бояться нам очень даже стоило.

      Милка прыснула смехом, затем широко улыбнулась, упав на кровать, застеленную толстым колючим покрывалом.

      – Тут ты права. Это мы можем. Но все же надо увидеться с Колькой и расспросить его по подробней, что ему удалось услышать – то. Отчего то же он испугался!

      – Надь, ну ты что, Кольку не знаешь? Он трусится над нами, как старший брат. Может он испугался того, что нас заберут? Все – таки столько лет вместе?

      – Не знаю. Ладно, давай спать. А то ночью из – за Маринкиного храпа хрен поспишь! Может там, куда нас заберут хоть условия для проживания будут лучше?

      – Ты хотела сказать выживания? – Буркнула я, чувствуя, как окутывает дрёма. Все же я слукавила. Нельзя сказать, что условия в нашем детдоме был совсем уж безнадежными. Напротив. Хороший ремонт, плитка в душевых, и кормят неплохо. Вон и живем не в общем бараке, а по четверо в комнатах. Одежда хорошая, теплая, на Новый год даже нарядная, и подарки к тому же. В центральном зале, даже и компьютер имеется. В количестве одной штуки.

      А могло быть и хуже.

      Нина Петровна, наш музработник, не устает нахваливать детдом, в красках расписывая, в каких условиях ей приходилось работать в других детских домах. Сырость, бедность, голод… словом безнадега.

      А нам повезло. И директор у нас хороший. Добрый и заботливый. Да и любит нас, как идет по коридору, обязательно по голове погладит.

      Еще подумалось о Кольке, а потом провалилась в сон.

      Проснулась, резко как от толчка, когда за окном уже стояла непроглядная темен. В комнате никого не было, и я, потянувшись, повалялась еще некоторое время в кровати, с трудом соскребла себя с нее, и пошла в столовку. Жрать хотелось до голодного обморока, и справедливо рассудив, что Милка уже поди там, весело напевая старую детскую песенку направилась туда.

      В столовке сестры не оказалась и я, быстро поужинав, отправилась на ее поиски. Обошла весь корпус, но Милены так и не нашла, гадая, куда она могла запропаститься. Вернувшись в комнату, застала Маринку и Верку, весело щебечущих на своих койках.

      – Чего смурная такая, Белл? – Маринка проглотив смешок, привстала с кровати, пряча за спину журнал, в который они часами