Ночь Cвятого Валентина. Ирина Смитт

вкусно пахнущего борща, картофельное пюре, щедро приправленное специями, две котлеты, без меры снабженные приятной на вид подливкой, две пиалы с морским салатом и оливье, кусков пять хлеба, чашка кофе, фрукты, булочки и шоколад. Аж слюнки потекли. Старковский улыбнулся, взял в руки ложку и замер, вдруг вспомнив рожу той твари, что хотела часа три назад сожрать его. Вздохнул, бросил ложку и снова посмотрел в окно.

      – Матерь божья, оказывается, мир – не такое уж и спокойное место.

      Тут же дверь без стука открылась, и в комнату вбежало несколько солдат, в том числе и генерал. Солдаты остановились стройной шеренгой у двери. Генерал подошел к Старковскому.

      – Простите, что тревожим. Да вы, кажется, и не спали. Тут срочное дело. Вам нужно поехать с нами.

      – Да, я готов.

      По коридору шли быстро, Старковский еле поспевал.

      – Простите, генерал, я забыл, как вас зовут.

      – Грунин. Сергей Иванович, заведующий Южным Отделом Дампиров.

      Вошли в лифт. Грунин нажал кнопку.

      – Знаете, кто такие дампиры?

      – Да, это те, кто охотится на вампиров.

      ***

      Ехали быстро, то и дело подпрыгивая, – водитель очень спешил. Грунин сидел рядом с ним на переднем сидении. Старковский – сзади рядом с незнакомым ему тихим молодым человеком, глядевшим на свои руки на коленях.

      – Познакомьтесь, это Михаил, наш экстрасенс.

      Старковский посмотрел на парнишку, тот нервно кивнул и сжал ладони в кулаки. Дальше ехали молча. Старковский хотел спросить, куда они так мчатся, но почему-то не стал. То ли странный вид Михаила его напрягал, то ли нахождение рядом Грунина вселяло чувство безопасности.

      Наконец, машина остановилась. Выйдя, литератор не узнал район и, прочитав на доме название улицы, понял, что находится в южной части города.

      Дальше вошли в подъезд и поднялись на пятый этаж. У открытой двери дежурил милиционер. Грунин показал удостоверение, и новоприбывших впустили в квартиру. Где-то в одной из комнат послышался шум. Затем дверь открылась, и оттуда вышел парень с фотоаппаратом.

      – Уже и журналисты тут как здесь, – недовольно буркнул Грунин, провожая его взглядом.

      Было не убрано. Повсюду разный хлам, пустые бутылки. Вошли в спальню – такой же бардак. Покрывало скинуто с кровати, а на ней…

      – Боже! – Старковский закрыл глаза и отвернулся.

      – Да, – вздохнул Грунин, рассматривая мертвое тело. – И, как всегда, она – роза.

      Обнаженная девушка была красива – слишком красива, чтобы быть мертвой. На ее груди лежала черная роза.

      – Это точно был он, – хмуря брови, произнес Грунин. – Михаил Федорович, взгляните.

      Молодой человек приблизился, закрыл глаза и протянул руку над телом девушки. Его лицо было суровым и сосредоточенным, губы поджаты, на лбу выступила испарина.

      Но тут неожиданно он отдернул руку. Старковский вздрогнул. Они с Груниным молча посмотрели на Михаила и обомлели. Глаза Михаила стали полностью белыми – глазные яблоки исчезли. Он стоял возле тела и держал над ним дрожащую руку. Так он стоял минуты