Уютная голова. Анна Цой

же я тебя люблю, дочь. Разве это не повод делать за тебя вообще всё? – иронично, – это я ещё сдерживаю себя, чтобы не ходить за тобой по пятам в этой твоей школе и не махать кулаком каждому, кто существует там помимо нас!

      Он заставил меня улыбнуться искренне. Только от его слов было тепло. Замёрзшая душа начинала отогреваться.

      – Привет, – открыла мою дверь снаружи мама, – подвинься.

      Она нагло залезла на моё сидение, обняла меня всеми конечностями и положила голову рядом с моей. Теперь точно стало совсем тепло. Ещё и дверью нас подперла, закрыв последнюю.

      – Предлагаю мстить, – пробормотала мама.

      – О, там без тебя уже управились, – хмыкнул папа, – нашу Аю защищают все! Я ещё удивился, почему вокруг дома этой Лямис было так мало желающего расправы народа.

      Я прикрыла глаза. Хотелось расслабиться и не шевелиться несколько дней.

      – У меня ещё и день лени, – обрадовала всех, – негативное комбо.

      – Мороженое не дам, – сверкнул глазами папа, – тебя только вылечили после снежных походов по пещерам, а ты хочешь ещё сильнее заболеть?

      Мне даже кожу восстановили от сухости! Видимо королева тогда и в самом деле отдала приказ сделать из меня самого здорового человека на планете, чтобы папа не повышал на неё голос на стадионе и после.

      – Как вы познакомились? – добрела до мысли я, – только в этот раз честно.

      Мама хрюкнула куда-то мне в шею.

      – Ты же помнишь, что я был старшим сенатором, да? – папа улыбался, смотря куда-то вперед – в свои мысли, буквально «показывающиеся» в лобовом стекле, – сенатором внешней политики. Чаще всего с Соголдой, но меня отправляли и в более дальние поездки по необходимости.

      – Ты тогда встречался с королевой, – напомнила ему.

      Мама хрюкнула ещё громче и протяжнее.

      – Встречался? – её смешок, – они спали. Только и всего.

      – Кими, – осуждающе вдохнул папа, – ей семнадцать. Да и открыто говорить о таком…

      – Она и без тебя знает, что если костниец не женился в первый год дружбы, то он тебя к-хм… использует. А там было лет десять!

      Хотелось присвистнуть.

      – Кимиллия, почему ты такая вредная? – спросил папа, – твоя теория не всегда работает.

      В ответ ему она угукнула, явно усомнившись в сказанном.

      – Я не обещал ей ничего, Ая, – оправдывался мужчина, – с её стороны всё было по-другому, это стало очевидно только после того, как я объявил о свадьбе с твоей мамой.

      Ох, как же это нравилось последней! Она тянула улыбку так, что я ощущала это спиной.

      – А я в этот момент беспокойно жила в Соголде, курсируя от деспотичной матери до вполне сносного отца, ругаясь с ними по очереди и третируя себя и остальных вокруг, – мама говорила тише и мне на ухо, но папа тоже прислушивался, – я родилась в очень богатом роду, Ая. А так и не заставивший маму выйти за него отец всё время, что я помню, пытался заставить её хотя бы жить вместе. Но нет. Как бы она не любила его, у неё были и остаются принципы. Поэтому она продолжает