Новогоднее (не) счастье в Академии Магии. Татьяна Михаль

глазами и медленно выдыхаю:

      – Ничего не ясно. Какие ещё испытания? Ты ничего не говорил про испытания!

      – Естественно, – отвечает он таким тоном, будто уже сто раз рассказал о самом гроте, испытаниях и амулете.

      – Так просвети меня, что за испытания? – рявкаю и от бессилия сжимаю руки в кулаки.

      Он пожимает плечами и своим ответом обескураживает меня:

      – Об этом никто не знает, Тея. Никто. Потому что испытания никогда не повторяются. Для каждой вошедшей в грот ведьмы они индивидуальны. К сожалению, никто из вошедших в грот обратно не вернулся. Но ты вернёшься, я в этом уверен.

      Закрываю глаза, делаю вдох и медленный выдох.

      «Я спокойна. Я спокойна. Я не хочу убивать Родана. Я всё выдержу. Я со всем справлюсь… Ох, богинечка, на самом деле я жуть как хочу прибить этого белобрысого гада!»

      Открываю глаза и глухим голосом спрашиваю:

      – А остров-то где? В смысле, он в этой империи? Или в моей?

      – В другом измерении. Нам придётся прогуляться в сумеречный мир, Тея, – отвечает Родан.

      Я в буквальном смысле роняю челюсть. И когда справляюсь с охватившим меня шоком, убитым голосом произношу:

      – Мы с тобой почти трупы, Родан. Из сумеречного мира ещё никто не возвращался!

      Вскакиваю с кресла, подлетаю к нему и с размаху отвешиваю магу хлёсткую и звонкую пощёчину.

      Руку отбиваю на совесть, но Родан даже не пошевелился, хотя на щеке моментально проявляется отпечаток моей ладони. Его взгляд обещает мне кровавую расправу, но меня уже несёт и я истерично рявкаю:

      – Почему ты сразу не сказал?! Отменяй наш контракт! Живо!

      – Поздно, Тея. Контракт не расторгнуть, даже если я сам этого захочу, – невозмутимо говорит мужчина и с ухмылкой добавляет: – И думается мне, нам обоим будет интересно это путешествие.

      – Из сумеречного мира никто ещё не вернулся! – повторяю пылко и даже ножкой топаю. Про сжатые руки в кулаки, бешено колотящееся сердце и слёзы в глазах, которые обжигают глаза и готовы предательски сорваться с ресниц и говорить нечего. Полный набор зарождающейся истерики.

      – Ошибаешься, – всё тем же невозмутимым тоном говорит мужчина. – Я дважды там был и как видишь, жив и здоров. Не нужно верить слухам, Тея. И оставь истерику в покое, она тебе совершенно не к лицу.

      Тру лицо и возвращаюсь в кресло. Не сажусь, а плюхаюсь в него и чувствую, что мертвецки устала. Смотрю на огнь в камине и на душе как-то тяжело, мрачно и очень-очень грустно. А я ведь ещё так молода… И жизни ещё не видела…

      – Ты справишься, – негромко произносит Родан.

      Продолжаю смотреть на огонь и говорю:

      – Если решил ободрить меня, то не выйдет. Из-за тебя, из-за ректора и вообще из-за этой проклятой академии я теперь нахожусь на волоске от смерти.

      Родан молчит, я поворачиваюсь к нему и вижу, что на его губах играет лёгкая снисходительная улыбка.

      – Ты издеваешься? – произношу устало.

      Он горько усмехается краешком губ.

      – Тебе так кажется, Тея. Просто успокойся и прими ситуацию. Всё у тебя получится. Повторяю,