В его власти. Дина Данич

от него намокли. Я и согласилась-то отчасти именно потому, что это был шанс побыть рядом. Потрогать, почувствовать.

      Обещала себе, что только одним глазком, что попаду в квартиру, опою и сбегу вовремя.

      А вышло…

      Вышло, что он стал моим первым и единственным мужчиной.

      Да таким, что я больше ни на кого смотреть не могла. Помнила эти его руки, голос хриплый, как он говорил мне всякие грязные словечки, от которых щеки заливало жаром, а между ног становилось еще мокрее.

      Я до сих пор помню, какой была та ночь.

      Единственная. И самая лучшая…

      Если бы не одно, сука, “но”! Мужчина это был преступником.

      Даже если бы я по какому-то нелепому стечению обстоятельств вдруг решила закрыть на это глаза, отец бы не одобрил и… Ну, в общем, плохо бы это закончилось.

      Вот! Отец! Точно. Надо этом и надо сосредоточиться. Главное добраться до связи. Наверняка у Терехова есть мобильный, и он здесь ловит. Не стал бы он сидеть вообще без возможности связаться с людьми. Значит, надо найти и позвонить папе.

      Люлей я, конечно, отхвачу, но, по крайней мере, выберусь отсюда живой.

      Пока я строю свои грандиозные планы, мы, наконец, добираемся до дома. Правда, почему-то Семен не останавливается, точнее, не заходит в него, а почему-то обходит стороной.

      – Эй! Я замерзла! – возмущенно пыхчу, пытаясь приподняться и заявить о своих правах. За что тут же получаю по многострадальной попе еще один шлепок.

      – Не дергайся! – рявкает Семен. А затем куда-то меня заносит.

      Что это за место я понимаю не сразу.

      Он ставит меня на ноги. Тут гораздо теплее, чем на улице, и я начинаю понемногу оттаивать. Пока состояние такое, что бежать куда-то я попросту не могу. Да и куда? В лес? Спасибо, я там уже была. Остается только дом.

      Оглядываюсь по сторонам и до меня доходит, что это, похоже, именно баня.

      – Раздевайся, – доносится очередной приказ.

      Я, естественно, сейчас заторможенная. Пальцы не слушаются, ноги так вообще окоченели.

      Терехов чертыхается, матерится, но в итоге помогает мне с курткой.

      Джинсы я кое-как стягиваю сама. Сейчас мое чувство стыда притуплено морозом и снегом. Мне очень хочется туда, где тепло. А тепло там, за дверью. Когда он  только успел протопить баню?

      Да плевать.

      Кошусь на дверь и замечаю довольную ухмылку Семена.

      – Готова?

      – Думаешь, вениками не умею работать?

      – Ты, лапуля, сегодня не вениками работать будешь, – скалится как дикарь. И открывает дверь.

      Тепло мгновенно  окутывает меня, и я, наплевав на все правила приличия и прочее, забегаю туда и сажусь на нижний полок, довольно жмурясь от тепла.

      Кожу неприятно покалывает, но это обязательно пройдет. Главное, что я больше не на морозе. Ну, и остается надеяться, что я не успела отморозить себе что-то важное.

      – Отличный выбор, – комментирует Терехов.

      Его голос так не вовремя врывается в мое блаженство, и я решаю не реагировать. По-прежнему сижу, наслаждаясь теплом. Но в итоге сдаюсь и открываю глаза.

      А