Малюта Скуратов. Николай Гейнце

С тобой на одной дорожке, авось, не столкнемся – не пара он тебе. Не холоп он хотя, но без роду и племени... Кто он – никто не ведает.

      Княжна удивленно смотрит на Таню.

      У той щеки пылают, глаза горят, губы вздрагивают.

      – А на тебя он, меж тем, свои буркалы частенько забрасывает, – не могла не заметить ты этого.

      Глаза княжны, широко, с недоумением раскрывшись, глядели на говорившую.

      – Ну, да обойдется теперь, как старый князь глаза ему открыл, каков он на самом деле есть добрый молодец! – продолжала Таня.

      В ее голосе слышались злобно-насмешливые ноты.

      – Кто же это такой? – низким шепотом, с тем же недоумением в глазах спросила княжна.

      – Ишь, какая ты, княжна, недогадливая! Уж скажу тебе, – угожу али нет, – не ведаю: кому быть иному, как не Якову.

      Горевшие злобным огнем глаза сенной девушки так и впились в княжну Евпраксию.

      – Якову? – повторила та. – Но как же ты говоришь без роду без племени? Ведь он нам с батюшкой родней приходится!..

      Таня злобно усмехнулась.

      – По забору по княжескому он в родне состоит с тобой, княжна, и с князем, твоим батюшкой!..

      – Что ты, Танюшка, несешь что-то несуразное?.. – перебила ее княжна. По какому такому забору?..

      Не спуская с княжны пытливого взгляда своих горящих глаз, начала Таня передавать ей узнанную ею новость о том, что Яков Потапович подкидыш, найденный под забором княжеского сада у калитка, которая ведет на берег Москвы-реки.

      Как ни старался князь Василий сохранить от всех в тайне разговор с Яковом Потаповичем в день его рождения, когда он передал ему его родовой тельник, не мог он этого скрыть от любопытной челяди, и пошла эта новость с прикрасами по людским и девичьим.

      Шепотком, за тайну великую передавалась она из уст в уста и, как мы видели, дошла до княжны Евпраксии.

      В конце этого рассказа Танюши и прервала беседу девушек своей воркотней проснувшаяся Панкратьевна.

      Обе девушки, как мы видели, замолчали.

      Княжна задумалась под впечатлением услышанной новости: жаль ей стало Якова, которого она с самого раннего детства привыкла считать за родного.

      «Каково ему-то, бедному сиротинке!» – думалось ей.

      О чем задумалась чернобровая Таня – как решить?

      Довольна ли была она своим наблюдением над княжною, успокоившись, что в ней не будет для нее опасной соперницы, что не любит княжна Якова Потапова настоящею любовью, тою любовью, от которой готово разорваться на части ее бедное сердце? Задумалась ли Танюша о способе привлечь к себе своего кумира, приворожить его к себе на веки вечные, потому что смерть краснее, чем жизнь постылая, без любви, без ласки его молодецкой, с высокомерной его холодностью при встрече и беседе?..

      А как избежать этих желанных встреч при жизни под одною кровлею?

      Несколько времени длилось упорное молчание.

      Танюша первая прервала его.

      – А Панкратьевна и впрямь права: спать нам пора, княжна, – встала