История России в лицах. Книга первая. Светлана Бестужева-Лада

со своими бояры о своей великой княгине Соломонии, что не плодна бысть, и нача с плачем говорить к боярам: кому по мне царствовать на Русской земле и во всех городах моих и делах? Братьям ли дам, ино братья своих уделов не умеют устраивать!.. И начаша бояре говорить: князь де великий государь! Неплодную смоковницу посекают и измещут из винограда… И повеле ю пострищи в черницы»

      Двадцать лет терпел подле себя Василий Иванович «бесплодную смоковницу», супругу свою законную, потому что не было тогда на Руси женщины краше Великой княгини. Когда великий князь решил жениться, собрали со всего княжество полторы тысячи самых пригожих девиц, а выбор пал на Соломонию Сабурову. Остальные девицы обручились с дружинниками, да знатными боярами, и уже через месяц в Москве праздновали полторы тысячи свадеб.

      Но вот узрел великий князь Елену Глинскую – темноволосую, синеглазую, с точеными тонкими чертами лица и вишневым ртом… На русских белотелых, пышных плаксивых и не в меру стыдливых боярышень она ни капельки не походила: выросла в Ливонии, где нравы были иными. Мужчин не дичилась ни капли, любила верховую езду, танцы да охоту, в ненастные вечера читала книги: знала княжна немецкий и польский языки, говорила и писала по-латыни. Рукоделие не жаловала вовсе. Глянула на Василия Ивановича – и пропал почти пятидесятилетний, крепкий мужчина, теперь все его мысли были только о «прекрасной литвинке».

      И, конечно, о том, как расторгнуть первый брак. Насильственное пострижение великой княгини Соломонии произошло в Рождественском монастыре, возле современной Трубной площади. Синодальная летопись уточняет: «…и послал в Суздаль к Покрову в девичь монастырь; а постриг ее на Москве, у Рождестве Пречистые за Пушечными избами в девиче монастыре Никольский игумен Давид».

      Развод великого князя (да и развод вообще!) был беспримерным шагом для Руси того времени. Во-первых, уход в монастырь одного из супругов дозволялся православной церковью лишь при обоюдном согласии обоих; во-вторых, ни о каком новом браке при живой первой жене и речи быть не могло! Если вообще второй брак (после смерти жены или мужа) церковь допускала с трудом, считая его «полузаконным», то этот никаким образом не мог быть оправдан и расценивался как прелюбодеяние.

      Против Василия III резко выступила часть боярства и духовенства, тем более что решение о женитьбе на Елене Глинской означало приближение к трону ее родичей и утрату реального влияния на государственные дела и Сабуровых, родственников Соломонии, и братьев великого князя – Юрия и Андрея Ивановичей, уже привыкших считать себя прямыми наследниками престола московского. Да и сама Соломония отнюдь не смирилась со своей отставкой.

      Современники вспоминали, что бывшая великая княгиня от пострижения отбивалась, сорвала с себя и топтала ногами монашеский куколь. Возмущенный этим недостойным поступком, Иван Шигоня, один из ближних бояр великого князя,