Театральный писатель. Григорий Александрович Быстрицкий

проклятая звезда между тем все время вертится у зенита.

      Чуть раньше я уволил одного идиота за невежество и неуважение к Крайнему Северу. Теперь, подобно ему, завожу весь конвой в систему оврагов. Абсолютно человек без памяти, так и не научился на позорном опыте. Потом мой начальственный пыл заканчивается глубоким и неотвратимым сном, а тертые ребята, действительно в частых рейсах изучившие эти места, находят старый след.

      Наутро в пищеблоке партии, за длинным столом все участники вчерашнего похода дружно завтракают. После тактичного молчания, среди стука ложек об алюминиевые глубокие тарелки задается невинный вопрос поварихе:

      – Брага поспела, что ли? Чего-то первачом несет.

      – С ума сошел, – повариха с ужасом озирается на меня, – какая брага, у меня весь сахар записан, а дрожжи только на пироги.

      Она так искренне обиделась, что стало ясно, не гонит.

      – От кого тогда несет? – Не унимается остряк. – Может перегар это? Вернемся, начальнику доложу, нельзя ведь в поле… А, забыл, Вы ведь здесь, Григорий Анатольевич? Вот прямо и докладываю. Перебрал вчера кто-то сильно. Надо бы выяснить.

      Остальные перестали жевать и с интересом ждут развязки.

      – Правильные все такие, даже послать некого. Трезвенники херовы. – Тяжело кряхтя, я пробираюсь к выходу под дружный хохот засранцев-подчиненных. – Погодите, попутает кого нелегкая выпить невпопад… – чем закончить, не нахожу.

      Попадали все друг на дружку. Как дети малые. А еще элитой среди полярных водителей считаются, в Антарктиду с любым бы поехал.

      ***

      – История хорошая, колоритная, слов нет. – Виолетта слегка оживилась. – Слушать интересно, но как это на сцену протащить? Это для застолья хорошо пойдет, где люди травят байки друг другу. Хотя, есть примеры и таких спектаклей. В театре «Около» у Погребничко что-то подобное в спектакле «Магадан, в скобках кабаре»… не видели?

      – Смотрел. Не понравилось. Ну, вернее, там все хорошо сделано, актеры старались, зрителям нравилось, но я такую атмосферу посиделок бывших зеков лучше авторов знаю. Застал в детстве в конце пятидесятых, когда они массово освободились, потом на сталинской железной дороге уже на работе. Многим ехать некуда было, остались на Севере. Вот они и собирались в таких самодеятельных, полуподпольных кабаре, пели, травили, пили, плакали… люди с изломанными судьбами.

      Арномашинально полезла за сигаретами, на этот раз хозяин предложил лоджию.

      – Не верится даже, – она глубоко и жадно затянулась у открытого окна, – что остались живые свидетели того времени… ой, что это я, заговорилась…

      – Ничего, ничего…

      – Извините! А вы помните этих людей?

      – Конечно! Некоторые моменты так врезались, что забыть их невозможно. В детстве, например, ехали с родителями в отпуск на юг по северной железной дороге. Общий вагон переполнен амнистированными зеками, принявшими неожиданную свободу с ожидаемым весельем. Было накурено, пьяно,