Каверна. Тенгиз Юрьевич Маржохов

из сна, как по тревоге. Сел на койку, свесил ноги, протирая глаза, посмотрел по сторонам. В коридоре было хождение, какие-то голоса…

      – Что происходит? – спросил я у Володи машинально.

      – Обход… старшая медсестра ходит и таблетки дают.

      Володя сидел на койке и смотрел то ли в телевизор, то ли в окно.

      Вдруг в палату забежала медсестра и протянула мне четыре таблетки.

      – Что это? – не понял я.

      – Пиразинамид, – ответила она; её глаза смотрели поверх маски.

      – Какой пиразинамид? Вы что издеваетесь? – начал я подниматься.

      – Ты Жохов? – недоумевая, спросила она.

      – Да, но какой пиразинамид?..

      Медсестра выбежала из палаты, поняв – получилось недоразумение. Я вышел в коридор и подошёл к тележке с таблетками. Мадина (так звали медсестру, заступившую на смену) листала листы назначения.

      – Вот, – показала она пальцем по моему назначению. – Твой лечащий врач прописал, – и посмотрела удивлённо-невинными глазами. Только чёрные глаза и тонкие брови были видны, остальное закамуфлировано под розовым чепцом и маской.

      Я поспешил в ординаторскую. Проходя пост, старшая медсестра, после секундного замешательства, закричала в след, чтобы я надел маску.

      Здесь было заведено носить маски. Заведующий отделением ревностно следил за этим, даже чересчур.

      Проигнорировав крик старшей медсестры, я вошёл в кабинет, предварительно постучавшись. Не обращая внимание на второго врача (Лидию Фёдоровну), я подошёл к Людмиле Мухадиновне. Она, по обыкновению, копалась в бумагах, которые захламляли два стола.

      – Доброе утро! Людмила Мухадиновна, почему медсестра дала мне пиразинамид? Вы же пометили в истории противопоказание?

      – Как? – отвлеклась она. – Принеси-ка, возьми у девочек лист назначения.

      Я вернулся к медсестре.

      – Мадина, дай мой лист назначения, пожалуйста. Мухадиновна просит.

      Мадина вытряхнула из папки лист назначения, и я понёс его в ординаторскую.

      – Так… Да. Ах да, – посмотрела Людмила Мухадиновна на свои же каракули и как будто не узнавала их. Потом подняла голову и уставилась на меня. – Отменить?.. Да. Надо отменить, – спохватилась она и начала что-то чёркать.

      Я подошёл поближе и сам скорректировал назначение, предложив вычеркнуть ещё и рифампицин. От него опухает печень, его прописывают в безнадёжных случаях. Лидия Фёдоровна, глядя поверх очков, наблюдала за этой картиной.

      – Ну всё. Отнеси девочкам, – протянула обратно исправленный лист назначения Людмила Мухадиновна.

      Во мне росло возмущение, захотелось плакать, потом смеяться. Почему я должен делать себе назначение? Что за больница? Что за врачи? Что за отношение? Если назначение делается, не заглядывая в историю болезни. Только на днях два раза пометили противопоказание – пиразинамид, но всё равно первые же таблетки, которые мне принесли, были те самые… Что это – провокация? Или что?

      А если поступает