Академия Полуночников. Рожденная в полночь. Любовь Огненная

анний час.

      Но всего этого просто не могло быть!

      Ровно двадцать минут назад при свете дня мы с мамой заходили в городскую библиотеку Эшвула, но вышли из нее будто глубокой ночью. И только раздражающий свет высоких кованых фонарей давал рассмотреть совсем другую длинную улицу со старинными домами в викторианском стиле вместо современных едва отстроенных таунхаусов.

      Эти здания словно оказались здесь случайно. Будто явились из другой эпохи. Однако уже через несколько минут пешего пути до ворот Академии Полуночников я поняла, что из другой эпохи явились именно мы с мамой. Даже, вероятно, из другого мира. Потому что в нашем мире отделанные резным деревом кареты давно не использовались по прямому назначению. Да я такие только на фотках в интернете видела, когда писала очередной скучный доклад по истории в школе.

      Примечательной также была и одежда встреченных нами по пути прохожих. Эдакая ядерная смесь между современностью и средневековьем. Я в своем джинсовом комбинезоне и белых кедах под цвет футболки смотрелась как минимум странно на фоне женщин в мешковатых платьях в пол или дамы, что выбрала для поздней прогулки обтягивающие кожаные штаны, высокие сапоги, черный корсет и простой плащ с глубоким капюшоном.

      Мне казалось, что я просто-напросто сплю! Но я не спала. Стояла в мрачном затемненном коридоре академии на втором этаже – ровно напротив окна рядом с одной из массивных дверей. За ней скрывался кабинет главы этого учебного заведения.

      Пытаясь вычленить что-нибудь важное, нагло подслушивала их с матерью разговор. Я честно пробовала получить информацию другим способом, но мама всегда избегала неудобных вопросов, а чаще просто отмалчивалась или злилась, мгновенно переводя тему на что-то насущное: бардак в моей комнате, плохие оценки в школе или мой дрянной рацион.

      Собственно, школа закончилась еще в прошлом году. Комнаты, в которых жила, я научилась самостоятельно прибирать. Да и на питание перешла на правильное с обилием овощей, ягод, зелени и фруктов. Но на мои вопросы она все также не отвечала.

      Точнее на один и тот же вопрос.

      – Мадам Пелисей, я прошу вас. Будьте снисходительны. – услышала я мамин голос. Тон ее был на удивление мягким. – Я прошу вас зачислить Салли в Академию Полуночников.

      – Алетра, ты совсем сдурела? Середина года, куда я ее зачислю?! – второй голос был тяжелым, сильным, строгим.

      Я еще не видела, как выглядела директор этого учебного заведения, но уже представляла себе эдакую железную леди с постоянным намеком на подзатыльник во взгляде. Такие равно могли управлять как каким-нибудь крупным ВУЗом, так и целым армейским корпусом.

      – Мадам Пелисей, но вы же все знаете. – среди мягкости четко угадывалось мамино проступающее упрямство.

      Я, к слову, упрямой была именно в нее, хотя она этот факт чаще всего отрицала.

      В кабинете воцарилось молчание. На миг я даже подумала, что это у меня начались проблемы со слухом, но кроме кабинета главы учебного заведения за дверью имелась еще и небольшая секретарская. Как остервенело стучит по клавишам секретарь я слышала отчетливо, будто она печатала прямо у меня под ухом.

      Раздался тяжелый вздох. Он явно принадлежал не моей маме.

      – Я же тебя предупреждала, Алетра. Отговаривала в этом самом кабинете, но ты не хотела меня слышать.

      – Я помню.

      Мамин голос теперь звучал едва слышно, а мне так и хотелось ворваться к ним и закричать: «О чем предупреждали? От чего отговаривали?», но я продолжала стоять все на том же месте, практически прилипнув к стене. Взгляд то и дело возвращался к окну. Оно было полукруглым, слегка вытянутым, с рамой из черного дерева. На самом верху разместился мрачный витраж: полнобокая луна отбрасывала зловещую тень, а на переднем плане раскинув чернильные крылья будто зависла в полете летучая мышь.

      Ловила свое отражение в стекле. Темно-русые волосы, частично перехваченные заколкой на затылке, спускались по плечам к груди. Синие глаза казались необычайно испуганными, распахнутыми так широко, что в тенях просматривались выразительные линии густых ресниц. Кусала губы, спрятав руки за спину. Соединив пальцы в замок, слегка отталкивалась этой конструкцией от стены и вновь примыкала к ней, силясь услышать еще что-нибудь.

      А разговор в кабинете продолжался. Сердце сжалось, едва я услышала мамино признание:

      – Восемнадцать лет назад мне казалось, что я смогу справиться с чем угодно, с любой напастью. Но теперь, лишь повзрослев, я понимаю, как была наивна тогда. Чем старше Салли становилась, тем настойчивее нас преследовали. Он…

      Сердце стучало быстро-быстро. Пульс барабанной дробью отзывался в ушах. Я хотела, чтобы мама продолжила. Наконец обронила хоть пару слов о том, кто именно преследовал ее всю мою жизнь; из-за кого нам приходилось переезжать дважды в год, а то и чаще, бросая практически все, что у нас только-только начало появляться.

      Губы пересохли, пальцы сжались в кулаки…

      – Я просто больше не могу, мадам Пелисей. Я очень сильно устала. – пожаловалась мама, а я разочарованно выдохнула.

      Но