Ангелок. Анна Маэкса

или меня удивит что-то ещё?

      Макс посерел.

      – Ребёнок. Мальчик. Одиннадцать лет. Выпотрошен. Буквально.

      Кабинет заволокла тяжёлая тишина. Матвейчук нарушил её не сразу.

      – Не верю, что полиция ничего не делает.

      – Делает. Приезжает на место, оцепляет, никого не подпускает – мол, несчастный случай, идите своей дорогой.

      – А свидетели? А родственники жертв?

      – Ни одного заявления подано не было. Даже родители мальчика согласились признать, что сын попал под грузовик. По поводу свидетелей: насколько я понял, их не бывает. Полицию вызывает не кто-то со стороны. Возможно, сам убийца или убийцы.

      Тишина снова сомкнулась. Каждый из них думал: неужели такое впрямь возможно? Если да, то в каком мире мы живём?

      – Ты вроде сказал, что у твоего информатора и подозреваемый имеется.

      – Имеется. Некто Воронов Владимир.

      – Важная шишка? – Кем должен быть человек, чтобы замалчивались такие преступления?!

      – Учитель.

      – Кто-кто?

      – Учитель. Преподаёт химию и биологию в обычной общеобразовательной школе.

      – Кто родители? – Сомнительно, что сын олигарха и/или криминального авторитета пошёл работать в простую школу простым учителем, но это хоть как-то объяснило бы мощное покровительство.

      – Тоже учителя, погибли в аварии. Его воспитывали бабушка и дедушка, и эти уже умерли. В собственности у него только комната в коммуналке. Он поступил на бюджет, на третьем курсе женился, после университета устроился в школу. Комнату сдаёт. Живёт в квартире жены.

      – Ничего примечательного.

      – И не говорите. Но мой информатор уверен, что Воронов, как минимум, связан со всеми убийствами, а как максимум – и есть убийца.

      Матвейчук давно понял, что информатор – кто-то из полиции, но проговаривать это вслух не стал.

      – Почему Воронова все покрывают, твой информатор не знает?

      – Не знает. – Макс понимал, что начальник понимает. – Он новенький.

      – Как он вообще на Воронова вышел? Откуда-то же должны были подозрения взяться.

      – Сразу в нескольких делах – улики, указывающие, что Воронов был на месте преступления, но все они благополучно терялись или забывались. Когда мой будущий собеседник не выдержал и поинтересовался, а какого, собственно, хрена, ему прямым текстом сказали: не лезь и не болтай, целее будешь. – Макс немного помолчал. – Парень честный, пошёл по призванию, а не звёздочки да хорошую пенсию зарабатывать. Тыкался с донесениями и жалобами в вышестоящие инстанции, везде одно и то же: отпусти и забудь. Вот он и написал мне.

      Максу много кто писал, адрес его рабочей электронной почты секретом не был. Ему присылали самые разные истории – простые, путаные, сложные, банальные, непонятные, с явными недоговорками и откровенно лживые. Историю о покрываемом маньяке Макс сначала классифицировал как откровенно лживую, но всё-таки дочитал. Перечитал. Задумался. Текст был связный, правильный, но не отдающий искусственностью. Складывалось ощущение, что писал человек, старательно