Невозвратимость. Байки Гремлинов

же в стенах были вмонтированы огромные жк-экраны. На одном всё время крутилась реклама компании, на двух других шли новости двух разных каналов, на самом большом отображался рабочий стол компьютера. И на трех маленьких экранах застыла информация с рыночными котировками. Эти уже были рядом со столом, с единственным предметом мебели в этой комнате. И, само собой, двумя стульями, один из которых находился перед столом. Три огроменных монитора скрывали Адама, виднелись только его ноги под столом, которые тот вытянул вперед, положа их на огромный блок мощного компа. Он полулежал в кресле на колёсиках, а также курил.

      Дарья подошла к нему и ей пришлось обойти стол сбоку, чтобы хоть как-то разглядеть его. В джинсах и розовом поло, небритый, с длинными небрежными волосами, он в задумчивости смотрел в потолок, забыв о дымящейся сигарете во рту. И не сразу обратил на Дарью внимание, причём даже после её обращения к нему. Он удивленно посмотрел на девушку, Дарья могла поклясться, что его взгляд был расфокусирован, и он смотрит сквозь неё. Но затем в его глаза вернулось жизнь, он проморгался, потерев глаза пальцами, и, начав перебирать белыми кроссовками по полу, выкатился на кресле из-за стола.

      Отталкиваясь от пола и крутясь в кресле, он жестом указал ей на пустой стул и звонко заговорил: “Дарья! Добрый день! Извиняюсь, задумался, много всего происходит… Извините меня: курю, когда думаю… Я из того типа людей, что что-то должны делать физически, когда думают: ходить там кругами или крутить вещи в руках, рисовать… И я обычно так и делаю, и порой всё сразу.”. И он засмеялся. Молодой. Красивый. Правда, седины очень много, но волосы длинные. И живот у него. Спортом, вообще, не занимается? Да о чем это я? Я и сама-то не занимаюсь. Времени нет вовсе. А у него вон стони людей снаружи, понятно, что у него тем более его нет.

      Дарья поняла, что тоже на минутку задумалась, и вот Адам, сдвинувшись вперёд в своем кресле перед ней, пристально смотрит на неё. На его лице, левая скула которого была скрыта под толстым пластырем телесного цвета, гуляла улыбка, но его взгляд был цепким и внимательным. Его глаза жили своей отдельной жизнью. Но вот он улыбнулся ей ещё шире и продолжил говорить: “Я очень рад, что вы всё же решились. Вы ведь решились? Вы, кстати, не хотите кофе или чай…”.

      Он отъехал назад, за угол стола и взял трубку телефона: “Люб, кофейку. И чайку. Не… каждого по два… Спасиб.”.

      Положив трубку, он снова подъехал поближе к Дарье. Она не заметила, откуда он достал папку, что была уже в его руках. Наверное, всё время лежала за мониторами на столе, ведь он же ждал её. Он раскрыл её и начал перелистывать. В комнату без стука вошла девушка, везя перед собой столик с чашками. Поставив его между Адамом и Дарьей, она удалилась. А Адам взял чашку с кофе и, отпив из неё, в мгновении изменился с образа раздолбая, на матерого профессионала. Он заговорил и его тон стал более серьезным и официальным, а взгляд тяжелым: “Дарья Викторовна, в независимости от вашего решения, вы должны пообещать мне, что всё, что вы услышите