Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!. Андрей Булычев

изнеженные, хотят по холодку успеть часть пути проехать.

      – Не-ет, не успеем мы с этим прочёсыванием, ваше превосходительство, – покачал головой Алексей. – Уже вон, смотрите, смеркается, ночь скоро. Пока я полк подниму, пока ему задачу поставлю, опять же нам кони нужны, пешком-то нам далеко не уйти. В темноте даже если мы и выдвинемся, всё равно никак не успеем и треть тракта проверить. Только насторожим большой суетой «этих». Затаятся они, а своё дело всё равно сделают.

      – И что ты предлагаешь, просто так вот сидеть и ждать?! – воскликнул барон. – Хотя бы оцепление у дороги успеем выставить, ну и часть её даже проверить сумеем!

      – Девять пуль в карете, девять пуль в карете, – повторял тихо Лёшка, думая о своём.

      – Чего ты там бормочешь, Егоров? – пристально посмотрел на него генерал. – Его-оров?! Ау!

      – Генрих Фридрихович, а может, не надо никакое прочёсывание? – поднял тот глаза на барона. – Может, ну его, и пускай себе в карету стреляют?

      – Ты чего это, рехнулся?! – воскликнул изумлённый генерал. – Заболел, может?!

      – Да не-ет, ваше превосходительство, – сощурив глаза, хмыкнул тот. – Со мной-то всё, слава богу, в порядке. Я вот что вам предлагаю. Если мы истинное лицо пруссаков и британцев османам покажем и спасителем в их глазах окажемся, это ведь нам на переговорах сильно зачтётся?

      – Само собой! – аж привстал в волнении со своего места генерал. – Ты чего это задумал, Егоров? А ну-ка, давай, быстро говори!

      – Да я-то скажу, Генрих Фридрихович, – улыбнулся Алексей, – план в голове у меня сейчас созрел. Интере-есный! Только у меня одна просьба к вам сначала будет.

      – Какая ещё там просьба?! – нахмурился барон. – Давай уже скорей, не тяни кота за это самое, полковник!

      – Ваше превосходительство, вы ведь состоите в добрых отношениях с Потёмкиным?

      – Ну как в добрых… – пожал плечами барон. – В молодости служить довелось в гвардии. Хулиганили немного вместе, дело же это такое. Да и потом… Я не понял, а при чём здесь вообще Потёмкин? А ну-ка хватит тут улыбаться, давай, договаривай!

      Пару часов спустя князь, сидя напротив фон Оффенберга, погрозил ему пальцем и произнёс:

      – Ну смотри мне, Генри, если вдруг кого из турок по вашей вине ухлопают, своей головой лично ответишь, и ещё башкой этого Егорова. Если бы мы с тобой в кабаках по молодости Семёновцам и Преображенцам морды не били, сам знаешь, куда бы сейчас послал! И разговора бы даже никакого не было! Знаю, что ты на выдумки хитёр, и этот твой любимчик Суворова – Егоров! Чтоб ему! Тоже тебе под стать! Смотри-ка чего удумал стервец – карету мою басурманам отдать! С другой стороны, если дело всё как ты говоришь выгорит, очень даже интересно у нас с турками может получиться.

      Потёмкин задумчиво постукивал пальцами по полированному столику из красного дерева.

      – Федька! – крикнул он, и в шатёр влетел адъютант.

      – Передай, чтобы карету мне запрягали, да скажи, что недалеко поедем, до турецких шатров.