Патриарх Никон. Загадки Раскола. Константин Писаренко

считаные минуты, которых несчастному хватило для разоблачения Морозова и Траханиотова – вдохновителей и организаторов пресловутой кампании по отъему у москвичей денег. Разумеется, народ опять замитинговал под башнями Кремля, настаивая на казни двух министров-подстрекателей.

      Переговоры возобновились. С «Верху» на Красную площадь пожаловало воистину великое посольство – бояре Никита Иванович Романов, Дмитрий Мамстрюкович Черкасский, Михаил Петрович Пронский в окружении многих окольничих и дворян. Депутацию светскую подстраховывало духовенство во главе с патриархом Иосифом и Ванифатьевым. Впрочем, час «ревнителей благочестия» еще не пробил, и протопоп Благовещенский играл в тот день роль вспомогательную, а не ведущую. Доминировал, и по праву, дядя царя, давний оппонент Морозова, весьма популярный среди народа. «Ход» Романовым спас Бориса Ивановича, ибо расколол мятежный лагерь. Умеренная половина повстанцев согласилась на посредничество Никиты Ивановича, радикальная в дипломатическую канитель не верила и прибегла к опробованной накануне мере – погрому боярских дворов. Пока одни в Китае и Белом городе опустошали терема Н. И. Одоевского, М. М. Салтыкова, А. М. Львова, Г. Г. Пушкина, М. М. Темкина-Ростовского, Г. И. Морозова, их товарищи у Лобного места нащупали взаимоприемлемый компромисс: Морозову и Траханиотову сохранялась жизнь на условии, что «впредь де им… до смерти на Москве не бывать и не владеть и на городех у государевых дел ни в каких приказех не бывать», а реальные властные полномочия берет оппозиция – Н. И. Романов и Я. К. Черкасский.

      Широко известный эпизод с Алексеем Михайловичем, расплакавшимся и чуть ли не на коленях умолявшим чернь не губить любимого воспитателя, не более чем легенда, в истоках имеющая государя, прослезившегося при целовании «Спасова образа». Для скрепления клятвой на иконе заключенной мировой он и покинул дворец, выйдя к толпе на «Пожар». Доводы о божьей каре тому, кто поднимет руку на близкого родственника, свояка помазанника Господа, приводил либо Романов, либо иной член царской делегации. Никита Романов вполне мог стать вторым князем Черкасским, то есть фактическим правителем при молодом, инфантильном племяннике, если бы те мужики, что разбойничали на боярских подворьях, не искали легких путей к победе.

      Кого-то из них осенила «гениальная» мысль, что хоромы богачей лучше сжигать, чем разбирать по досточкам, – и быстрее, и бескорыстнее. Вот и «загореся на Трубе двор» в девятом часу дня (часу в первом пополудни), за ним другой… Дурной пример заразителен… О розе ветров, кривизне улочек и переулков, концентрации горючих материалов за частными заборами, похоже, и не вспомнили. Пламя стремительно распространилось по Белому городу, уничтожая все подряд – и боярские усадьбы, и дворянские, и дьяческие. К ночи аристократический квартал выгорел дотла – «от Неглины до Чертольских ворот», то есть Пречистенских, а за ним и дворянская округа «позади Белова города – от Тверских ворот по Москву реку да до Землянова города»,