На фронтах Первой мировой. Сергей Куличкин

отметить, что некоторые русские военачальники понимали пагубность такой стратегии и говорили об этом открыто. Более того, сам Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич в директиве фронтам писал: «К сожалению, мы в настоящее время ни по средствам, ни по состоянию наших армий не можем предпринять решительного общего контрманевра, которым мы могли бы вырвать инициативу из рук противника и нанести ему поражение в одном из наиболее выгодных для нас направлений. Изначально надо было обороняться». С ним соглашались и командармы Брусилов, Радко-Дмитриев, Лечицкий, Сиверс. Но здесь-то и сказалась совершенная раздробленность русского верховного командования. Командующие фронтами мало считались с Верховным командованием и выходили прямо на государя со своими предложениями, а Верховное командование и само не имело четкой позиции, пытаясь подстроить свои планы не только под военную, но и политическую, придворную целесообразность. Неудивительно, что разработанный генерал-квартирмейстером Ставки генералом Даниловым план операций на 1915 год носил весьма агрессивный характер. Какая уж тут стратегическая оборона. Планом предусматривалось нанесение главного удара на Берлин через Восточную Пруссию. План почти полностью совпадал с предложениями командующего Северо-Западным фронтом генерала Рузского. Тот еще предлагал для нанесения главного удара на Остельбург-Сольдау сформировать новую 12-ю армию. Осуществить такой прорыв, учитывая печальные итоги кампании 1914 года, было весьма проблематично, хотя Данилов в своем докладе 15 января не сомневался в «решительном успехе». Как всегда не в меру эмоциональный историк А. Керсновский не сдержался: «Русский исследователь войны не может читать этой записки (Данилова. – С.К.) без скорби и негодования». Но это еще полбеды. Командующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов выступил с собственным планом ведения кампании, вернее планом, разработанным его начальником штаба генералом Алексеевым. План предусматривал выход с Карпат на Венгерскую равнину, разгром австро-венгерских армий и вывод Австро-Венгрии из войны вообще. На северо-западе Алексеев предлагал уйти из Польши, с немецких границ и спрямить фронт. План прежде всего был доложен государю и потом представлен в Ставку. Как это ни удивительно, но Ставка легко уступила настояниям Иванова, и, наряду с планом наступления в Восточной Пруссии, принимался параллельный план вторжения в Венгрию.

      Да уж! Может, и стоит согласиться с эмоциональным Керсновским. И уж тем более с четкой оценкой другого военного историка, А. Зайончковского: «Ставка трезво учла силы и средства, которыми она располагала. Предпринимать на 1915 год операции для осуществления широкого наступательного плана с численно ослабленной и материально необеспеченной армией было бы переходящим в преступление легкомыслием. Подобного рода авантюра, конечно, заранее была обречена на неудачу, и вполне понятно стремление по возможности выиграть время для накопления необходимых сил