Дело бога Плутоса. АНОНИМУС

отвечала, что ее будущая свекровь – дочь русского полковника и даже научила ее нескольким самым главным русским выражениям, благодаря которым в России все будут считать ее своей.

      Нестор Васильевич осведомился, что же это за выражения такие.

      – Это прекрасные выражения, – отвечала мадам Лиана. – Они рождены вековой мудростью русского народа, сейчас я их вспомню…

      Тут она нахмурила лоб и медленно, с сильным акцентом выговорила.

      – Идьите к чьорту!

      Загорский полностью одобрил это выражение, как весьма нужное и очень русское по самой сути своей. Ободренная Лиана немедленно попыталась вспомнить и второе.

      – Идьите в… идьите в?..

      Тут она прервалась и беспомощно поглядела на действительного статского советника: куда там рекомендует идти русская народная мудрость?

      Загорский, однако, сказал, что это совершенно неважно. Это тоже очень русское выражение, но ей вполне достаточно запомнить первую сказанную ей фразу.

      – Не нужно знать слишком много, – заметил он. – Как говорил еще царь Соломон, во многой мудрости есть много печали. А царь Соломон знал в жизни толк.

      Она посмотрела на него с интересом и щелкнула пальцами. Расторопный лакей немедленно принес стул. Она кивком указала на него Загорскому, тот улыбнулся и сел рядом. На него пахнуло легчайшим ароматом духов «Коти́».

      – Откуда в России знают Лиану де Пужи? – спросила она.

      Нестор Васильевич пожал плечами. В России тоже есть газеты, а лично ему про прекрасную парижскую этуаль[6] рассказывал поэт Жан Лорре́н.

      – Ах вот как, – проговорила она, – значит, нет необходимости казаться большей дурой, чем я есть на самом деле?

      – Как вам будет угодно, – поклонился действительный статский советник. – Впрочем, тому, кто читал вашу книгу «Э́ссе хо́мо», трудно будет поверить, что за таким сокрушительным очарованием скрывается такая же сокрушительная глупость…

      Она засмеялась.

      – Вы понимаете, что ваши комплименты граничат с дерзостью?

      – Зато они идут от чистого сердца.

      Несколько секунд она смотрела на него, нахмурившись, потом скорчила капризную гримаску.

      – Вы меня дразните?

      – А если и так? Согласитесь, соблазнительно подразнить самую яркую женщину нашего времени…

      Она улыбнулась, но улыбка, как показалось Загорскому, вышла грустной.

      – Вы мне нравитесь, – сказала она, – но наша встреча должна была бы случиться несколько ранее.

      – А в чем дело? – удивился Загорский. – Неужели вы уходите в монастырь?

      Она вздрогнула.

      – Вы странный человек, – проговорила она, обжигая его огнем своих прекрасных глаз. – Нет, разумеется, я не ухожу в монастырь. Хотя иногда думаю об этом. Но не теперь, не сейчас.

      – Так в чем же дело? – повторил Загорский.

      – Я обручена. День свадьбы уже назначен.

      – И кто же этот счастливец?

      – Это румынский князь Георгий Гик.

      Загорский поднял

6

Étoile (фр.) – звезда. Это слово в начале XX века во Франции обычно применяли к танцовщицам, звездам театра и балета. Имело привкус некоторой скандальности и двусмысленности.