Любовь в наследство. Лиз Карлайл

шиппинг». – Кавендиш смущенно откашлялся. – Но не уверен, что добился нужного результата.

      – Вы его нашли? Этого человека, который работает на судоходную компанию?

      – Да, нашел, – кивнул Кавендиш.

      – И?..

      – Я абсолютно уверен, что это Габриел Вентор: он точная копия своего покойного отца – высокий, с копной золотистых волос, те же глаза. Вне всякого сомнения, он тот, кто нам нужен.

      – Значит, все в порядке, – бесстрастно отозвалась герцогиня. – Когда его ожидать?

      – Этого я не могу сказать, – после паузы ответил Кавендиш. – Новости, которые я ему сообщил, похоже, его… не заинтересовали.

      – Не заинтересовали… – равнодушно эхом повторила герцогиня.

      – Он не докер и не какой-нибудь клерк, – смущенно кашлянув, объяснил поверенный, – а один из владельцев судоходной компании и выглядит… честно говоря, вполне преуспевающим. Это гордый, независимый и к тому же упрямый джентльмен.

      – То есть вовсе не тот несчастный сирота, которого вы ожидали увидеть, – слабо улыбнулась герцогиня.

      – Да, – недовольным тоном вынужден был признать Кавендиш. – Я не думаю, что он вполне осознает, что ему на голову просыпалась манна небесная. Так что, ваша светлость, я не могу сказать, приедет ли он в Селсдон-Корт вообще. У меня нет на этот счет никакой определенности – он просто ушел, не удостоив меня ответом.

      Герцогиня ничего не сказала, лишь устремила взгляд на единственную розу, которую срезала машинально. По сравнению с ее бледной кожей лепестки цветка казались кроваво-красными. Герцогиня несколько долгих мгновений рассматривала цветок, занятая мыслями о превратностях судьбы и о том, как все радикально изменилось со смертью герцога.

      Какая разница, приедет этот человек или нет? Не волновали ее и перемены, которые их всех ждут. Ее жизнь и так невыносима: день за днем все последние годы похожи один на другой. Сколько их прошло – четыре, пять? Она не помнила, не считала.

      Габриел Вентор. Ее судьба в его руках: во всяком случае, все так считали, но ошибались. Он не мог ни ранить ее, ни причинить ей какой-то вред, потому что она стала нечувствительна к земной боли.

      – Ваша светлость?

      Подняв голову, герцогиня увидела, что Кавендиш наблюдает за ней, и поняла, что потеряла ход мыслей.

      – Я… прошу прощения. Так о чем вы говорили?

      Нахмурившись, он неуверенно подошел к ней и разжал ее пальцы, сжимавшие стебель с шипами.

      – Ваша светлость, вы поранились, – заметил поверенный и вытащил из ее ладони два шипа, один из которых впился так глубоко, что даже выступила кровь, и пришлось воспользоваться носовым платком.

      – Да ерунда, – пробормотала герцогиня.

      – Ваша светлость, пора возвращаться. – Он положил в корзину единственную розу и бережно взял герцогиню под руку.

      – Но мне не хочется уходить, – возразила она.

      – Мадам, начинается дождь, – заметил Кавендиш, поворачивая к террасе.

      Герцогиня только сейчас заметила следы капель на рукаве