Майор Пронин и букет алых роз. Лев Овалов

американской колбасой и напоили кофе с галетами, а для смелости поднесли стакан дешевого греческого коньяку.

      Вечером после трапезы его пригласили к какому-то американскому майору.

      Они разговаривали в крохотной комнате с голыми стенами, похожей на тюремную камеру, с маленьким круглым окном вроде иллюминатора, зарешеченным металлическими прутьями.

      – Желаю вам успеха, – сказал майор на хорошем русском языке. – Каждый месяц мы будем перечислять на ваш текущий счет двести долларов. Когда вы вернетесь, вы сможете жить где угодно и как угодно. Но запомните и другое. Если вы вздумаете бездельничать или, боже упаси, нас предать, вы погибнете. Прежде всего вас расстреляют сами большевики. Ну а если они этого не сделают, сделаем это мы. От нас вам не уйти. Мы имеем своих людей во всех уголках земного шара. Достаточно нам приговорить вас к смерти, как не пройдет недели…

      Майор неожиданно захохотал.

      – Впрочем, зачем я это говорю? – прервал он самого себя. – Ты хороший парень, и ты любишь свободу. Действуй, наблюдай, доноси, в случае надобности убивай, и тебе будет обеспечено наилучшее существование… А если попадешься в руки к этим бесчеловечным большевикам, убей себя, ампулы с ядом вшиты в твой воротник.

      Майор похлопал его по плечу.

      – Тебя обучали радиосвязи? – спросил он. – Умеешь работать на коротких волнах?

      – Экзамен я сдал, – ответил Анохин. – Как будто умею.

      – Я тебе дам волну и позывные, – сказал майор. – Запомни: Москва, Курская дорога, станция Льговская, деревня Тучкове Между станцией и деревней лес. Найдешь укромное место и будешь вызывать штаб. Штаб русских повстанцев. Каждую пятницу от пяти до семи. Понятно?

      – Понятно, – послушно сказал Анохин.

      – Тобой будет руководить штаб русских повстанцев, готовых к выступлению, когда для этого придет время, – объяснил майор. – От этого штаба ты будешь получать задания. Там ты получишь и явки в Москве. Понятно?

      – Понятно.

      – «Любимый город может спать спокойно», – хриплым дискантом и безбожно фальшивя, неожиданно пропел майор.

      Он пытливо взглянул на Анохина.

      – Понятно?

      – Нет, – сказал Анохин.

      Майор засмеялся.

      – Первые два слова – позывные, ты будешь передавать их на указанной волне. А окончание фразы – отзыв… Если кто и перехватит их, ни о чем не догадается.

      – Понятно.

      – Затем я могу пожелать тебе спокойного пути, – сказал майор и даже пожал ему руку. – Иди, голубчик, иди, – сказал он. – Время – деньги. Иди и освобождай свою родину. Мы тебя не забудем.

      Все было предельно ясно: иди и освобождай свою родину, а мы тебе будем платить за это двести долларов в месяц.

      Особенно противно прозвучало слово «голубчик». Оно было сказано очень правильно, четко, по-военному. Должно быть, этот майор очень старательно