Антоновские яблоки. Жизнь Арсеньева. Иван Бунин

в большой крепкой телеге с высоким передком приезжали «анчихристы». Оба они были похожи друг на дружку – черны, засалены, подпоясаны по кострецам. За ними пришел еще один, еще чернее, с палкой в руке, что-то громко кричал и немного погодя вывел со двора лошадь и побежал с нею по выгону; за ним бежал отец, и Танька думала, что он погнался отнимать лошадь, догнал и опять увел ее во двор. Мать стояла на пороге избы и голосила. Глядя на нее, заревел во все горло и Васька… Потом «черный» опять вывел со двора лошадь, привязал ее к телеге и рысью поехал под гору… И отец уже не погнался…

      «Анчихристы», лошадники-мещане, были, и правда, свирепы на вид, особенно последний – Талдыкин. Он пришел позднее, а до него два первые только цену сбивали. Они наперебой пытали лошадь, драли ей морду, били палками.

      – Ну, – кричал один, – смотри сюда, получай с Богом деньги!

      – Не мои они, побереги, полцены брать не приходится, – уклончиво отвечал Корней.

      – Да какая же это полцена, ежели, к примеру, кобыленке боле годов, чем нам с тобой? Молись Богу!

      – Что зря толковать, – рассеянно возражал Корней.

      Тут-то и пришел Талдыкин, здоровый, толстый мещанин с физиономией мопса: блестящие, злые, черные глаза, форма носа, скулы – все напоминало в нем эту собачью породу.

      – Что за шум, а драки нету? – сказал он, входя и улыбаясь, если только можно назвать улыбкой раздувание ноздрей.

      Он подошел к лошади, остановился и долго равнодушно молчал, глядя на нее. Потом повернулся, небрежно сказал товарищам: «Поскореича, ехать время, я на выгоне дожду» – и пошел к воротам.

      Корней нерешительно окликнул:

      – Что ж не глянул лошадь-то?

      Талдыкин остановился.

      – Долгого взгляда не стоит, – сказал он.

      – Да ты поди, побалакаем…

      Талдыкин подошел и сделал ленивые глаза.

      – Ну?

      Он внезапно ударил лошадь под брюхо, дернул ее за хвост, пощупал под лопатками, понюхал руку и отошел.

      – Плоха? – стараясь шутить, спросил Корней.

      Талдыкин хмыкнул:

      – Долголетня?

      – Лошадь не старая.

      – Тэк. Значит, первая голова на плечах?

      Корней смутился.

      Талдыкин быстро всунул кулак в угол губ лошади, взглянул как бы мельком ей в зубы и, обтирая руку о полу, насмешливо и скороговоркой спросил:

      – Так не стара? Твой дед не ездил венчаться на ней?.. Ну да нам сойдет, получай одиннадцать желтеньких.

      И, не дожидаясь ответа Корнея, достал деньги и взял лошадь за оброть.

      – Молись Богу да полбутылочки ставь.

      – Что ты, что ты? – обиделся Корней. – Ты без креста, дядя!

      – Что? – воскликнул Талдыкин грозно, – бабурился? Денег не желаешь? Бери, пока дурак попадается, бери, говорят тебе!

      – Да какие же это деньги?

      – Такие, каких у тебя нету.

      – Нет, уж лучше не надо…

      – Ну, через некоторое число за семь отдашь, с удовольствием отдашь, – верь совести…

      Корней