Надсада. Николай Зарубин

поднял голову, будто раздумывая, отвечать, нет ли… Глаза блеснули, но не зло – привиделась в них Даниле даже какая-то безнадежность.

      – Знали мы таких, лет тридцать, как померли. Они-то и утверждали, что в давние времена обитала в этих краях небольшая колония староверов, которые и мыли здесь золотишко, откупаясь им от властей, а заодно уж обменивая золото на уездном базаре на нужную им мануфактуру.

      – И че ж было дале?

      – А что бывает, когда не угоден властям, да еще и знаешь, где богатство… Выкурили, конечно. И кто тут же, в тайге, лег, кого – в острог. Женщин и детей расселили по богадельням. Ну а пострадать за веру наш русский человек всегда за честь почитал…

      «Так вот откуда остатки землянок на другом болотном острове. Не иначе, как от староверов…»

      Белов часто и много размышлял над не поддающимся объяснению вопросом: что заставляло деда его Ануфрия Захаровича жить в отдалении от всех людей? За ради какой надобности надо было мучать отрешением от себе подобных и жену свою, и деток? Чего искал он иль от чего спасался?

      «Не иначе, как дед мой происходил от староверческого корня, – понимал теперь Данила. – Отсюда и знание его, за которое положил семью…»

      Догадка эта так поразила его, что захотелось вытянуть из открывшегося для откровенного разговора Иванова все, что тот мог слышать и знать о давно минувшем.

      – Ну а старики, те откуда знали? Тож были из староверов?

      Иннокентий переглянулся с напарником.

      – Выжить можно было, только следуя известной поговорке: бей своих, чтобы чужие боялись. Но я это так, шучу… Вообще же старики были правильные, с умом, преданные своему делу и своей стране.

      – Да уж своими-то они были разве тока Сатане, Сатане и служили…

      – Если следовать вашей логике, Данила Афанасьич, Сатана – Ленин, а приспешники его – коммунисты…

      – Ты меня, Иннокентий, за язык-то не лови, вить знашь, что не о том я… И не партком здесь, а тайга. Тебе – мачеха, мне – мать родна.

      – О чем же?

      – О том, что к коммунистам примазалась разная нечисть. Под эту марку и били людишек. Оборотни, в опчем.

      – А ты полагаешь, что так называемые истинные коммунисты были другими?..

      Вопрос Иванова был настолько откровенным и неожиданным для Белова, что тот не сразу смог собраться с мыслями, раздумывая: намеренно ли задан иль к слову пришлось? Ответил неопределенно:

      – Ну, этого я знать не могу, неучен. Одно скажу: оборотни были во всякое время и посередь всякого племя. От них-то и вся беда простому народишку, который они ненавидели лютой ненавистью. Иначе народишко-то получше теперешнего жил бы… Ненавидят как раз за терпеливость, некорыстность, верность вере своей православной, староверы вить тоже были люди православные. И раскол произошел не по вине простых верующих, а по вине иерархов и приспешников от верхней власти.

      – В целом правильно понимаешь. А по виду – не скажешь… – глядя прямо в глаза Данилы, задумчиво проговорил собеседник.

      В этом взгляде