Ворожи, кукушка, жизнь. Олег Малинин

паденья.

      И только этим жить пора,

      Отбросив вымыслы суждений,

      Сиюминутное вчера

      Вновь станет божеством творений.

      О, этот дивный дар небес…

      О, этот дивный дар небес,

      Когда созвучий льется слово,

      Когда взаимный интерес,

      Снимает с тайны все покровы.

      Умолкни слабость, пусть порыв

      В доспехи силы облачится.

      И сердце бьется на разрыв, —

      Душа ликует и смеется.

      И все в гармонии святой

      Сплелось в каком-то очищенье:

      И ты взлетишь над маятой,

      Благословляя день последний.

      И жалость улетает прочь,

      Мир для тебя раскрыл объятья —

      И красотой пленяет ночь,

      Встречая в подвенечном платье.

      Блистая, пролетят миры,

      Душа давно уже смирилась:

      И за небесные дары

      В безмолвии своем молилась.

      Мне дай напиться жизни, Боже…

      Мне дай напиться жизни, Боже,

      Любви напиться, тишины.

      И падают с берез сережки,

      По-бабьи, плачущей весны.

      И взаперти, закрыв все двери,

      Предаться ремеслу:

      Писать и думать, что потери

      Теперь я выплесну.

      А за лесами, за долами

      Большая жизнь.

      И не узнать, что там за гранью

      С грешными.

      Ну, а пока, дай силы, Боже,

      Все превозмочь.

      Напиться тишины… И все же, —

      Ужасна ночь.

      По светлому полю…

      По светлому полю

      В край синих ночей,

      Искать свою долю

      В огарках свечей.

      Что, кто-то пророчит

      Из мрака и мглы,

      И синие очи

      На лике луны.

      Куда же все мчится

      В белесой дали?!

      Веков небылицы

      Колосья несли.

      Зимние сны

      Ах, это сказочное чудо:

      Снега, снега, снега…

      И деревенская запруда;

      Под шапкой снежною стога.

      И треск, сломавшейся березы,

      Нарушит эту тишину,

      Испуганно заблеют козы

      В заснеженном лесном плену.

      И птица вскрикнет и замолкнет,

      В сугробах белых все заснет,

      А ночью в чаще кто-то стонет,

      Потом в печной трубе поет.

      Золотой листопад

      Где та грань,

      За которой распад

      Человеческих душ?!.

      Где та грань,

      За которой Пилат

      Не увидел Христа и венца?

      Где та грань,

      За которой не слышно кликуш,

      Где та грань,

      За которой не видно конца?!.

      Ничего нет, лишь только молитвы Христу,

      И останется Церковь, да пенье псалмов.

      Ничего нет святого. Кресту

      Поклонюсь в молитве без слов.

      Ах, святые отцы, как же так, —

      Счастье призрачно, все здесь грешно.

      И, отдав свою душу за медный пятак,

      Ищем мы