Журнал наблюдений за двадцать лет. Виталий Хлудов

и умелый. Мастерски выполнял любую работу. От подметания дворика до ремонта старых зонтов. Которые, к слову говоря, из его рук выходили лучше новых. Отличный был работяга!

      Михаил Моисеев – того же возраста, спившийся художник. Простодушный усач был не такой умелец, как Анатолий, но тоже – вполне годный к работе, и как помощник – просто идеален. Вместе они представляли собой неповторимый дуэт, который замечательно подходил мне.

      Начали мы с того, что натаскали ненужных старых плит с заднего двора и выложили ими дорожку, идущую от железной двери до входа в отделение. Получилось очень красиво! Затем – принесли оттуда же валявшихся в траве много лет бордюры и обложили ими клумбы вдоль деревянного забора. У нас нашлось немного белой водной эмульсии и, выкрашенные ей бордюры, смотрелись как новые. Михаил оказался увлекающимся садоводом и огородником. Он занялся клумбами и через некоторое время двор нашего отделения украшали букеты цветов и декоративная зелень.

      Всё шло хорошо пока в одной из палат не сгнил пол. Нужно было заменить несколько досок, а завхоз наотрез отказался ни менять их, ни выделять материал. «Так и живите пока со сгнившим полом пару лет пока государство не выделит мне деньги», – заявил он. Это не смотря на то, что на заднем дворе была целая куча досок, которые просто лежали целый год и гнили под открытым небом. Мы втихаря взяли две или три доски и очень качественно произвели ремонт. Узнав об этом, завхоз поднял скандал, его поддержал Полушкин (он поддерживал руководство больницы всегда). Доски куда-то увезли, а меня взяли «на карандаш». С тех пор, у нас началась взаимная неприязнь друг к другу.

      Когда-то очень давно Леонид Сидорович Семейкин был водителем и сбил по неосторожности пешехода насмерть. За что отсидел положенный срок. Освободившись, устроился в местную психбольницу, опять же – водителем и работал, как говорят, довольно добросовестно. Затем – его сделали завхозом и тут он быстро испортился. Разговаривал с подчинёнными только матом и на повышенных тонах. Чего-то нужного от него добиться было очень сложно. Машины для перевозки у него никогда не было, починить не было ни материала, ни мастера. Ремонты в палатах всегда делали сами больные, в рамках трудотерапии, краску и инструмент, зачастую закупав на свои деньги. При этом – больничный склад ломился от стройматериалов, которые регулярно куда-то увозились. На работу Семейкин ездил на списанном больничном «козелке», приватизированным им за остаточную стоимость, то есть за копейки. Те, кто близко знал Леонида Сидоровича, говорили прямо и откровенно: «Он просто наглый вор». За несколько лет до происходящих событий он крепко поругался с Гольдман и, не имея возможности причинить ей вред, вымещал свою злобу на всём нашем отделении. Поэтому «спецу» было непросто выживать с таким завхозом.

      Меркулов был большим любителем физкультуры и когда он мне предложил установить во дворе отделения турник – я долго не раздумывал. Тем более, материал валялся, что называется,