Чат. Наталья Бон

сторону. Воронцов выругался матом, перекатился на другой край кровати и закрыл глаза.

      Вертолет…

      Все закружилось и перевернулось с ног на голову…

      …Грохот лопастей…

      Пустыня…

      Слышатся чьи-то крики…

      Сначала издалека, но становятся все громче и громче. Он полностью теряет ощущение реальности и уже не знает, где именно сейчас находится.

      Спина горит от невыносимой боли, словно кто-то сдирает с него кожу и вонзает тысячу ножей в мышечные волокна. Рук он не чувствует вовсе. Ему ампутировали конечности? Он поднимает голову вверх и обнаруживает себя подвешенным за руки к потолку ржавыми цепями. Они оставляют оранжевые следы на стертых запястьях. Он болтается словно кусок дерьма, истекающий кровью посередине холодной сырой камеры.

      – Майор… – слышится хрип сержанта Давойлова. Но он же мертв! Это бред! Его убили в перестрелке! Илья чувствует запах гнили. Это запах смерти. Давойлов уже одной ногой в могиле. Он умирает от колотых ран в углу на холодном каменном полу. Следующий – Илья.

      Сержант смотрит на него широко открытыми глазами. Он не может их закрыть. Верхние веки зверски оторваны. Руки связаны за спиной. Он лежит на боку, подтянув колени к подбородку. Раны от удара цепью кровоточат. Такие же, как у Воронцова. Сержант то теряет сознание, то снова приходит в себя. Это жуткое зрелище с учетом того, что он не может закрыть глаза…

      Он не может закрыть глаза…

      Он не может закрыть глаза…

      – Илюша, ты здесь?! – Воронцов вздрагивает и начинает шататься из стороны в сторону. Скрип ржавых цепей заполняет камеру. – Илюша, мне больно! – голос сестры доносится из угла, в котором лежит уже мертвый сержант Давойлов.

      Его тело начинает разлагаться. Рой жирных навозных мух окутывает жуткую парочку в углу: его сестру и гниющего Давойлова. Невыносимая жара ускоряет разложение, и зловонный запах отравляет воздух. Ком подкатывает к горлу. Его желудок испражняется желчью. Становится чуть легче.

      Воронцов прищуривает глаза и видит Лену. Она склоняется над его другом. Холодный пот струями скатывается по обнаженному телу Ильи. Он, как кислота, разъедает рваные раны. Лязгание зубов не прекращается. Несмотря на жару, Илью трясет в ледяной лихорадке.

      На сестре окровавленное платье. Ее живот в крови. Она кладет руку на рваную рану и заталкивает внутрь вываливающиеся внутренности. Сестра сверлит его обезумевшим взглядом.

      – Мне больно, Илюша! А вот ему уже не больно! – с этими словами она снова смотрит на тело Давойлова. Илья замечает в ее руке сверкающее лезвие ножа. Лена подносит его к горлу сержанта, безжизненно лежащего на полу.

      Проходит пару секунд, и это уже не его сестра, а один из боевиков, захвативших их группу в плен. Вместо рук у него щупальца. Они крепко обвивают тело Давойлова.

      Картина из ада…

      Он попал в ад…

      Он в аду…

      Он