Точка возврата (сборник). Валерий Хайрюзов

деревенское прошлое, сел на лошадь и заставил-таки стать ее на положенное место.

      – Ну, Коля, ты прямо настоящий джигит, – похвалил его Малышев, который уже бывал на запуске, – только пригнись, не то она тебя сбросит.

      – Меня сбросить сложно, не одну объездил, – самоуверенно проговорил Меделян.

      Так вот, дядя Коля, тогда еще Колька, забрался на лошадь, подъехал к самолету. Малышев закрепил на винте амортизатор, летчик высунулся в форточку, крикнул:

      – Контакт!

      – Есть контакт, – отозвался Меделян и взмахнул кнутом. И тут лошадь проявила неожиданную прыть, рванулась вперед и, натянув до отказа амортизатор, неожиданно подогнув колени, рухнула на живот.

      Сзади засвистело, амортизатор, сорвавшись с винта, со всего маху, как из пращи, полетел в спину Меделяна. Тот кубарем полетел через голову лошади и потом дня два не мог даже присесть на табурет.

      – Ты что, думаешь, она не понимает, – хохотал Малышев, – ей тоже надоело получать по заднему месту…

      Возможно, именно тогда родился знаменитый афоризм, который гласил, что «самый хитрый из армян – это Колька Меделян». Говорили, что его придумал Малышев, но он готов был перекреститься, что такое могли придумать только завистники. Но шутка вовсю начала гулять по всем аэропортам и трассам.

      И бывало, когда я начинал нахваливать своего бортмеханика, то тут же от собеседников слышал эти знаменитые слова.

      – А вы поищите еще такого, – отшучивался я, – который на плоскогубцах лучше любого штурмана считает путевую скорость.

      Заметив меня, Николай Григорьевич вытер руки ветошью, с какой-то особой гордостью доложил:

      – Двигатель цел, нужно заменить два цилиндра, ты дай радиограмму в Иркутск, может, они вечерним рейсом пришлют, Киренск вроде еще работает.

      – Держится пока, – вздохнул Малышев, – когда только основную полосу сделают… Уже который год строят, строят, и конца не видно.

      В Киренске сейчас две полосы, лежат они рядышком, точно стволы ружья, одна из них старая, фронтовая, с которой и производятся все полеты. Новая, заасфальтированная кусками, уже бездействует который год. И стреляет самолетами узенькая грунтовая полоска, часто с осечками, затяжные дожди быстро выводят ее из строя.

      За полосой насыпана дамба, на ней – похожий на летучую мышь радиолокатор, дальше – Лена.

      Сквозь зыбкую серую пелену дождя проглядывает противоположный берег, обросшая лесом гора. Под горой нефтебаза, издали кажется, что это огромная баба пришла по воду, поставила ведра и присела отдохнуть.

      По Лене ходит теплоход «Хабаровск». За навигацию он успевает сделать всего два рейса до Якутска. Вот до чего длинная река, а с самолета это незаметно. Сам Киренск расположен на острове, в том месте, где Киренга впадает в Лену. Сверху остров напоминает полузатонувшую баржу, соединенную с берегом узкой, как канат, дамбой. И в большую воду кажется, что ее вот-вот сорвет с места, унесет вниз по течению. Орлиным гнездом называли