Любила вас, каждого…. Анна Даукшта

      ни в одном.

      

      Звала учителями вас, себя – наивным цветком.

      Танго кружило бутон, дикие ждали свидания.

      Дротиков страсти хвостики опалены огнём.

      Пеплом усеяны залы транзитного ожидания.

      Любила вас,

      каждого,

      в сетях своего сознания…

      Запрет ввела титуловать грехом.

      Память хранит естествознания,

      костей грохотание – под замком.

      К чёрту! Буду писать признания…

      Любила вас,

      каждого,

      в сетях своего сознания…

      Распутницы накинут штамп безличный.

      «Гулящая!» – другие прокричат.

      На третьих лицах – вид демократичный,

      четвёртые тактично промолчат.

      Поверьте, список будет безграничный:

      для них вы просто – ценный экспонат.

       Вас уверять ни в чём не стану, но знаю точно: влюблённость испытывала к каждому объекту, который горизонты освещал. Считать сама их буду и даже опишу. Простят пусть эту шалость те, кого забуду вдруг.

      «Мессинг». Книга Жизни

      Мне двадцать шесть, ему под сорок. Женат.

      Да, да, кричите, господа: «Как могла!» Знаете, легко. На слово: причины были у меня. В сей момент не стану объясняться – не та страница.

      Знакомство завязалось на работе. Нет, не коллег то был роман – к шефу он приехал по делам.

      Высокий и в плечах широк. Глаза – листвы весенней, волнующий умелый взгляд, игривая улыбка. Вопрос об имени, ведь референт я новый. Непринуждённый разговор и пара кофе в ожидании приёма. Намёк на номер телефона.

      Окучивал матёро, но методом избитым: цветы, конфеты и билеты дорогие на концерты. Подиум возглавил секс эффектный, ведь факт тысячелетний, что двум телам под одеялом интересней, – но постель приличным дамам не пристало освещать. Интим двоим оставлю, публично не буду обсуждать.

      Три месяца феерия продлилась. Последний диалог:

      – Решение твоё приму любое. Я, как и все до меня, и те, кто придёт после, окажусь на своём месте в твоей Книге Жизни. Разница лишь в том, что кто-то займёт строку, кто-то абзац, но, к сожалению (а может, к счастью), найдутся смельчаки – нагадят на страницу.

      Подмигивали черти изумрудом. Наверное, сдалась бы, но понимала, что взбил он облака давно: супруга, двое деток и быт крутого дяди. Любовница – скорее статус, а точнее – натура кобеля. Трещало серое¹ по швам, и для себя решила: «Полустанок этот в тумане утра проскочу, и пусть растает дымом, а памяти оставлю диалог. Сенека², блин!»

      Спросила:

      – На сколько строк в моей Книге Жизни мечтаешь замахнуться?

      – Надеюсь на абзац, но если станешь сомневаться между многоточием и точкой, то я двумя руками за первое, – ответил, подмигнув, паяц.

       Вот так философ Александр «Мессинг»³ в книгу не только Жизни угодил. По знакам до поста слегка не дотянул. Сколько там, две двести?

       __________________________________

      ¹Серое – здесь: мозг (от «серое вещество»). – Здесь и далее примеч. ред., если не указано иное.

      ²Намёк на философские труды Луция Аннея Сенеки (4 до н. э.– 65) под общим названием «Диалоги».

      ³Аллюзия на Вольфа Мессинга (1899—1974), считавшегося телепатом и предсказателем.

      Большой друг маленького сердца

      Девочке Жанне один год и шесть месяцев.

      Чёрный одуванчик густых волос возвышался над горшком. Восседала на нём принцессой – спинку держала ровно, будто палку проглотила, – а вокруг бегал щенок. Юная мать следила строго, не позволяя заиграться дочери, готовой сидеть на троне до красного круга на попе. Она откровенно не понимала порыв молодого отца взять скулящего грязного щенка в дом. Так называли сибиряки жильё: полвагончика с форточкой и общим коридорчиком, отгороженным шторой.

      Машина с бочкой возила в посёлок воду, разбирали вёдрами. Общая баня, после которой нужно быстро бежать по морозу, укутавшись в колючую шаль. Домашний туалет доступен лишь особам королевским – эмалированный горшок кричал об избранности детской.

      Девочке Жанне два года и шесть месяцев.

      Красные банты, вплетённые в тёмные косы, развевались от ветра и быстрых шагов мамы. Сзади бежал бывший щенок, а теперь взрослая собака Берта, неустанно болтая хвостом-маятником: вправо-влево, вправо-влево. Провожала маленькую хозяйку к няне. Широкую дорогу, по которой ездили огромные машины, издающие страшные звуки и выпускающие вонючий тёмно-серый дым, Берта никогда не перебегала.

      Перейдя с мамой на другую