Сверхсекреты семьи Шиллер. Зара Камаш

он – в душ, она – стелить постель.

      Елена привычно доставала белье из шкафа и снова ощутила приступ меланхолии, которая стала частенько проявляться в последнее время и почему-то именно во время свиданий с Вадимом. «Снова невесело», – отметила она про себя. Она догадывалась, что с любимым человеком надо бы чувствовать себя по-другому.

      Девушка разложила диван, приготовила постель и, взглянув на результат своего труда, интуитивно поняла, что сегодняшняя встреча будет не такой как обычно.

      В эту минуту пахнущий ее цветочным гелем для душа и безоговорочно уверенный в своей привлекательности, в одном полотенце на бедрах, Вадим, словно огромный грациозный кот, беззвучно переступил порог комнаты. Бросил ленивый взгляд на окно и вдруг увидел там что-то интересное. В несколько резвых шагов Вадим очутился у окна и одним рывком сдвинул в сторону прозрачный тюль. Слегка близорукая Елена рассеянно наблюдала за бойфрендом.

      – Глянь-ка, там девка, кажись, спрыгнуть собирается, – удивленно и в то же время безразлично сообщил Вадим. Затем он быстро обернулся по сторонам в поисках смартфона – «успеть бы снять» было написано на его лице.

      Елена тут же подскочила к окну – в доме напротив них, чуть наискосок, метрах в ста, на парапете общего балкона пятью этажами выше, на одиннадцатом, стояла одинокая фигурка. От волнения Елена не сразу вспомнила, куда положила очки. Наконец, нащупала их на столике рядом с окном, торопливо надела, словно боялась упустить что-то любопытное, укорила себя за это и, вздохнув, начала смотреть в окно вместе с Вадимом.

      – Вадик, что же делать?.. Она же просто стоит?.. – растерянно бормотала Елена, не отрывая взгляда от фигурки. Теперь она видела, что это была девочка-подросток, лет двенадцати-тринадцати в короткой куртке, джинсах, кедах и белой вязаной шапке, великоватой для ее маленькой головки. Вьющиеся русые локоны, придавленные сверху шапкой, небрежно струились по обеим сторонам лица до тоненьких плеч.

      Вадик был занят и потому не отвечал – он снимал фигурку на смартфон, то отдаляя, то приближая камеру и был серьезно озабочен качеством видео.

      Девочка стояла, не шевелясь, на узком парапете, слегка расставив ноги и безвольно опустив руки. На контрасте с руками был ее взгляд – отстраненный и одновременно решительный, направленный в невидимую точку перед собой. Прошло не более минуты, как Елена, будто завороженная, следила за девочкой, не зная, что предпринять.

      Та не двигалась и это было самым пугающим. Вдруг она поднесла обе руки к голове и стала поправлять шапку. Елена приободрилась – в этом действии она узрела заботу о собственном комфорте, значит, все не так уж плохо. Поправив шапку, девочка уверенно шагнула вперед, будто вместо пустоты там была твердь.

      Пронзительный крик Елены, вылетевший в открытую форточку и усиленный акустикой двора, мгновенно сорвал всю дремоту с жителей близстоящих многоэтажек. Любой, кто планировал выспаться в то воскресенье, был в один миг разбужен этим страшным звуком и впоследствии долго не мог вычеркнуть его из головы.

      2

      Сауина стояла в рыдающей толпе женщин, поддерживаемая с двух сторон за руки тетками со стороны матери.

      Мужчины по обычаю выстроились в несколько рядов и стояли спиной к женщинам, лицом к носилкам с покойницей, которые были покрыты темно-бордовой плюшевой тканью.

      Мулла, статный мужчина средних лет в чапане1, накинутом поверх легкой куртки из плащевки и в белой высокой тюбетейке, единственный из всех стоял спиной к носилкам и окидывал присутствующих умеренно суровым взором, призывая плачущих на время смолкнуть.

      Наконец, стихли последние стоны. Мулла начал читать молитву, его приятный и достаточно громкий голос обладал какой-то гипнотичностью, он погружал в состояние временной нечувствительности, даже ступора. Это была альтернатива смирению, никому в тот момент не доступному, но которое могло стать лучшим вариантом на будущее. На краткий миг люди смогли примерить чувство покоя.

      Тетки, крепко обнимая девушку за руки с обоих боков, продолжали сдавливать локти Сауины своими тяжелыми полными руками, хотя, в этом не было никакой необходимости. Девушка вполне держалась на ногах и выглядела достаточно стойкой и мужественной несмотря на слезы, которые обильно заливали ее лицо.

      Чуть повернув голову в сторону, Сауина остановила взгляд на матери. Две немолодые женщины, старше тех, что были возле Сауины, какие-то дальние родственницы, стояли возле матери, также вплотную, с двух сторон. Они не держали ту за руки, но время от времени поворачивали к ней головы, следили, чтобы женщина ненароком не упала в обморок или не случилось еще чего худого.

      Найля, так звали мать, была не в себе. С утра ее накачали успокоительным, от которого она ничего не чувствовала, ни с кем не разговаривала и бессильно моргала сухими глазами. Она то смотрела в одну точку перед собой, зависнув словно дисплей компьютера, то медленно обводила глазами присутствующих, будто не понимая, зачем они тут. Лишь глаза-щелки, опухшие от бесконечных слез, пролитых за два дня до этого, выдавали в ней человека, у которого случилось

1

Чапан – старинная казахская одежда из дорогого материала со стеганым подкладом. Чаще отшивается из однотонной, плотной ткани. Дополняется вышивкой из контрастных нитей. По традиции чапан дарят уважаемым гостям, сватам.