История русского народа. Николай Полевой

увещаний Владимира и тысяцкого, с воплем бежал к монастырю Св. Феодора, где служили тогда обедню, и прежний князь, бедная игрушка счастия, смиренный схимник, стоял пред иконою Богоматери и молился. Владимир поскакал на коне к монастырю, но не мог проехать прямо по мосту, где стеснилось множество бежавших; обскакав в объезд, он встретил Игоря уже в монастырских воротах. «О брат! куда?!» – вскричал Игорь, взглянув на князя. Убийцы нашли Игоря во храме и, забыв святость места, вытащили оттуда с воплем и криком. «Вы целовали мне крест, как вашему князю, и изменили мне, – говорил им Игорь, – но я все забыл, когда сделался монахом; неужели вы забыли клятву свою?» Крик: «Убейте, убейте его!» – был одним и общим ответом. Страшась обагрить кровию монастырь и платье схимника, сорвали с Игоря мантию и рясу. «Наг пришел я в мир и наг изыду из него», – говорил Игорь. Его били, терзали, когда Владимир исторг его, полунагого, из толпы, закрыл своей одеждой, был ударен сам, но при помощи боярина Михаля довел Игоря до дома матери своей, втолкнул в дверь и думал, что уважение к княгине знаменитого Мстислава и матери великого князя удержит народ. Но все было тщетно! Михаль, защищая ворота, едва не был сам убит; с него сорвали даже крест и золотую цепь боярскую, ворота выломали, и Игорь был умерщвлен; за ноги волокли труп его и бросили на Подоле. Смерть несчастного князя мгновенно утишила мятеж. «Он святой, он был обречен служению Бога!» – восклицали киевляне; со слезами провожали тело Игоря, мочили платки в крови его, как крови мученика, отрывали лоскутья от его покрова, говорили, что гром гремел во время его погребения и свеча зажглась сама собой над телом его.

      После столь подробного рассказа верить ли искренности печали, с какою Изяслав узнал о смерти Игоря? Он прослезился и сказал: «Если бы я предвидел, то далее услал бы его. Теперь не уйти мне от порицания людского; скажут: Изяслав велел убить! Но клянусь Богом, что я не приказывал и не подущал. Что случилось, так тому и быть! – прибавил Изяслав. – Все мы там будем, и уже Бог нас рассудит!» Он отправился в Киев и не думал искать виновников убийства.

      Георгий не явился, но прислал в Южную Русь Глеба, сына своего. Смерть брата воспаляла гнев Святослава; защитники у него были плохие. Курск отдался Глебу; черниговские князья не препятствовали великому князю ходить по их земле, жечь, грабить города. Глеб сносился с великим князем и взял себе от него в удел Городок Остерский. К Изяславу явился и другой сын Георгия: Ростислав, бывший князь новгородский. Глеб, по крайней мере, притворялся и думал овладеть нечаянно Переяславлем, дружася, по-видимому, с Изяславом; но Ростислав прямо приехал к Изяславу и просил себе удел. Он получил города, прежде сего отданные Всеволодову сыну, и Городок Остерский, откуда Глеб спешил уехать. Наконец черниговские князья осмелились выступить на Изяслава, хотели сражаться и искали мира, тщетно посылав еще раз в Суздаль. Ростислав смоленский сделался посредником, и черниговские князья, сказав: «Мир стоит до рати, а рать до мира», –