Не под своей звездой. Светлана Михайлова

зрителем. Сидя на полу среди экзотичных «комбиков», «джеков» и «усилков», я завороженно наблюдала, как на фоне убогих обоев в цветочек извивались и сокращались красивые молодые тела в такт тяжелым гитарным рифам.

      Новый год. Пришли наши друзья. За друзьями потянулись знакомые. Знакомые привели знакомых, а те своих знакомых. Уже незнакомых. Гости размножались фантастически быстро. Прибывающие приносили с собой снедь: закуски, салаты, бутерброды, икру, соленья, варенья, выпечку.

      Пока вечеринка держалась на контролируемом уровне, я ещё пыталась сохранить остатки гостеприимства, но потом, когда праздник превратился в сборище незнакомых пьяных людей, мне захотелось исчезнуть. После полуночи началась вакханалия: люди пили, орали, били посуду, рыгали в туалете, бегали голые.

      Я решила одеться и выйти на улицу посмотреть фейерверки. Но тут моё внимание привлекла маленькая ёлочка у телевизора. Моя детская ёлочка. Хрупкое зелёное создание стояло без наряда, её пластмассовые игрушки валялись на полу, Дед Мороз разбит, а верхняя половина его туловища надета на макушку на манер красной звезды. Ветки кое-где покрывали нитки серебристого дождика, словно она хоть как-то пыталась прикрыть наготу оборванной одеждой.

      Позади ёлки стояли рамки с фотографиями: я на руках у мамы, маленький брат с крокодильчиком, дедушка с бабушкой. Кто-то взял эти рамки, перевернул фотографии и поставил всех вниз головой. Меня, маму, брата, дедушку и бабушку.

      Вдруг кто-то резко толкнул меня в бок, и я почувствовала, как сверху сваливается пьяное тело незнакомого человека.

      «Садись на меня, я тебя покатаю, как лошадка, – приказало незнакомое тело. – А ты кто такая? Какие у тебя глазки!». И оно потянуло ко мне руки.

      К счастью, тело было настолько пьяное, что мне даже не понадобилось с ним бороться, от лёгкого удара он просто стёк на диван и тупо уставился в одну точку. Я забежала в мамину комнату и наткнулась на двух растрёпанных девиц, которые как раз оттуда выходили. Было темно и накурено. Похоже, девицы использовали мамину комнату как раздевалку: на стуле комочком повисли кофты, а в воздухе застряло облако сладкого парфюма с ароматом общежития.

      Я зарылась в одеяле и подумала, что хуже Нового года у меня уже не будет, и впервые в жизни мне захотелось, чтобы праздник скорее закончился. Я мечтала, чтобы прямо сейчас появились родители и выгнали к чертям девиц, лошадку, всю толпу на балконе, разогнали бы тусовку на кухне, собрали и выбросили им вслед весь новогодний стол. А потом мы бы вчетвером сели за стол, съели приготовленные мамой салаты, посмотрели «Старые песни о главном»; родители бы обязательно танцевали, а к маминому каблуку пристал бы дождик и волочился за ней всю ночь, как старый поклонник.

      В комнату пришёл брат, лёг рядом, взял меня за руку и молча смотрел, как будто просил прощения за всё это безумие. Потом я слышала через дверь, как он ссорится с гостями. Шумная масса забурлила и забулькала возражениями. Но, к счастью,