Полюс капитана Скотта. Богдан Сушинский

Скотт.

      – Известно где – в России. По-моему, неплохой, знающий свое дело каюр.

      – Разве не чувствуете, как он опасен? Того и гляди, сам рванет к полюсу, опережая нас.

      – Он и в самом деле опытный каюр. Снежная пустыня для него столь же привычна, как для нас – английские лужайки.

      – Без вас к полюсу не уйду, – тоже с улыбкой заверил капитана Дмитрий Гирёв. – С вами – пожалуйста. Так что берите меня в спутники, господин полковник флота, – не ошибетесь.

      Прежде чем ответить, англичанин решительно покачал головой.

      – С удовольствием взял бы вас, каюр; такие люди лишними в экспедиции не бывают, но… вы ведь подданный Российской империи. Само ваше появление на полюсе тут же позволит русскому императору заявить свои претензии на него и на всю разведанную нами часть Антарктиды.

      Каюр наткнулся на холодный, явно высокомерный взгляд англичанина, и так и не понял: шутит он или же всерьез опасается, что появление на полюсе русского каюра может вызвать настоящий имперский переполох.

      – Если понадобится, я готов подождать вашего возвращения за полмили от полюса, – тоже всерьез произнес Гирёв, разве что глаза его по-прежнему излучали некую хитринку. – К слову, я слышал, что свои походы Амундсен проводит на собаках, приглашая с собой эскимосов, которые обычно идут впереди основной группы и строят для него снежные дома – иглу. Те самые, в которых веками спасались от пурги и морозов их предки. Если таким же способом он будет двигаться к Южному полюсу, то достигнет его, не обморозив ни одного человека. И дай-то бог, чтобы не оказался там раньше нас. Причем подданство проводников-эскимосов смущать его не станет.

      – Да вы не только каюр, но и дипломат, – съязвил полковник флота.

      – И, ради бога, не доверяйте тем, кто советует вам полагаться в этой ледовой пустыне на лошадей, – не придал значения его словам Гирёв. – Веками проверено, что в снегах да во льдах на лошадь надежды нет. Уж лучше бы приказали завезти сюда ездовых оленей.

      Англичане переглянулись, и Мирз виновато опустил глаза, принимая на себя вину за бестактность подчиненного. Он-то прекрасно знал, что Нансен, Шеклтон, многие другие странники полярных пустынь тоже не советовали Скотту связываться с лошадьми, которых даже вдоволь напоить в Антарктиде – и то проблема, потому что для этого надо растопить множество снега, превращая его в десятки ведер воды. И это – при отсутствии какого-либо топлива, при невозможности разводить большие костры. А как быть со многими тоннами сена и прочего корма, без которых лошадкам, пусть даже таким невзрачным и неприхотливым, как пони, не обойтись?

      Для Мирза и Гирёва не было тайной, что для девятнадцати пони Скотту пришлось загрузить на судно сорок пять тонн прессованного сена, плюс еще четыре тонны «вольного» сена для корма во время морского перехода, а также одиннадцать тонн отрубей и жмыха, превратив при этом судно в конюшню и плавучий сеновал. Но главная беда заключалась в том, что кони были совершенно не приспособлены к жизни в условиях ледовой пустыни.

      И