Шёлковые прутья. Милана Милая

см, на высоких каблуках я почти 190 см и нисколько этого не стесняюсь. Степан с меня ростом и мне это нравится, я и не заметила, что он еще подрос за последнее время, причем в ширь тоже. Светлая футболка-поло обтягивает его сильное и тренированное тело, как вторая кожа. И все равно не ёкает… Беру парня под руку и заговорчески шепчу ему на ухо.

      – Мы его отравим? Или сдадим в дом престарелых? Подожди, ты не сказал, сколько ему лет!

      – Сорок пять…

      – Тогда в дом престарелых не получится. Слушай, а как у него с сердцем?

      – Мне его гребаные деньги не нужны! – Стёпа останавливается, берет меня за плечи и встряхивает. – Ты будешь играть роль моей девушки, я ни во что преступное тебя вмешивать не собираюсь, но хочу лишить его всего! Для этого нужно приблизиться, Максимова. И без твоей помощи я не справлюсь. Поэтому мы в кратчайшие сроки к нему переедем и начнем свою партизанскую деятельность. Не думаю, что ты будешь против двухуровневых апартаментов в Москва-сити…

      – Так, вот насчет девушки поподробнее, Стёпа! – Парню не удастся сбить меня с толку. Я с ним спать не собираюсь, иначе дружбе конец.

      – Максимова, ты мне друг?

      – Это запрещенный прием! – Возмущаюсь в ответ.

      – Все, что от тебя сейчас требуется, это играть роль влюблённой в меня до умопомрачения тупой блондинки. Я буду водить тебя по дорогим ресторанам, возить в дорогой машине, покупать тебе дорогие подарки, летать на дорогие курорты, пока я не найду способ лишить папочку всего его состояния. И ночевать мы будем естественно в одной комнате. Клянусь, Максимова, кровать большая, мы там даже случайно не встретимся.

      Я настолько ошарашена, что не заметила, как нас проводили за центральный столик ресторан и подали меню. Заказав сливочный суп-пюре с трюфелями и что-то невыговариваемое на горячее, я на всякий случай спрашиваю.

      – А ты поговорить с ним не пробовал? Судя по тому, сколько лет тебе и твоей сестре, он совсем молодой был тогда. Может обстоятельства складывались…

      – Олеся, меня его обстоятельства вообще не волнуют. – Вижу, как у Степана задергался от волнения глаз, он сжимает и разжимает кулаки, даже не замечая этого. – Он жену свою выбрал и богатство, которое ему давал брак с ней. А мою мать использовал и выкинул за ненадобностью. Это я сидел рядом с кроватью мамы и смотрел, как она угасает от рака, шепча в бреду его имя… Больше никогда мне задавай этого вопроса!

      – А твоя сестра знает? – Решаю обойти стороной больную тему, но вопросов только больше становится.

      – Она даже разговаривать с ним не стала. И со мной сейчас тоже не разговаривает, как узнала, что я к нему переехал…. Но я, кроме тебя, никому не говорил о своих планах. Только тебе, Олеся. И если ты откажешься, пусть это останется нашей тайной!

      – Откажусь? – Я съедаю несколько ложек трюфельного супа и закрываю глаза от наслаждения. – Хатори, если ты обещаешь кормить меня здесь каждый день, я выйду за тебя замуж….

      – Ну… так далеко я не загадывал! – Стёпа снова улыбается своей кривой улыбкой и мне почему-то важно, чтобы он улыбался. Сейчас я