.

в области медикаментов. У людей вообще-то жизнь от этого зависит.

      – Добро налево, зло направо, – сказала себе Люся, – прямо пойдешь, охваты наберешь.

      Два года назад ее собственная сестра попалась на том, что половинила ампулы, вливая пациентам лишь часть препаратов, а излишки сбывала налево.

      Сестра была ярилой – яркой, красивой, любящей легкую жизнь.

      Мать требовала, чтобы Люся подняла все свои связи и вытащила сестру. Или хотя бы смягчила ей приговор.

      Люся, наверное, могла бы, но вместо этого расписала все подробности дела на своем портале.

      С тех пор у нее больше не было семьи.

      Выбор, который мы делаем каждый день. Возможно, неправильный, но единственно возможный.

      Холодная голова, горячее сердце и чистые руки, говорила себе Люся, но с возрастом эта мантра все чаще давала сбой. Легко быть максималистом в двадцать, в тридцать пять сомнений становится куда больше.

      – Я подумаю об этом завтра, – пообещала она себе, паркуясь.

      Поднимаясь в квартиру, Люся ожидала вечер в тишине и одиночестве – впервые за много лет Нина Петровна не станет ходить за ней по пятам, пересказывая сериалы. Сегодня она будет водить хороводы вокруг внука.

      Однако соседка нашлась на ее кухне. Она тушила на пару котлеты, что-то мурлыча себе под нос.

      – Нина Петровна? – удивилась Люся.

      – Ты сегодня рано.

      – А у вас разве нет гостей?

      – Вот что, милая моя, – строго проговорила Нина Петровна, – я с тобой свои семейные дела обсуждать не буду. Тебе же только слово скажи, а завтра весь город прочтет об этом в интернете.

      – Это правда, – согласилась Люся, – мой мозг не рассчитан на хранение и сокрытие информации, а только на ее распространение. Профессиональная деформация. Поэтому молчите, Нина Петровна, о семье и говорите со мной о сериалах.

      – Иди руки мыть.

      Люся молча прошла в ванную комнату, умылась, переоделась в домашнее.

      Звонить Баринову? Не звонить?

      Зачем Великий Морж поставил ее перед таким выбором?

      Наверняка проверял, старый садист. Все-то ему интересно, как Люся поступит в той или иной ситуации. По закону? По-человечески?

      А продавать фальшивые таблетки – по-человечески?

      Вернувшись на кухню, Люся села на табурет и уткнулась лбом в теплое дерево столешницы. Осина. Мебель из этого дерева пользовалась неизменным спросом.

      Травмированная нога, как обычно по вечерам, немилосердно ныла.

      – Ниночка Петровна, – жалобно спросила Люся, – почему же жить-то так трудно?

      – Трудно ей, – фыркнула старушка, – выдумала! Вот если у тебя сын – поганец, а внук – слизняк, вот это трудно.

      – А давайте выпьем, – предложила Люся. – Чувствую, нам сегодня прям надо.

      – А давай, – согласилась Нина Петровна. – И правда надо.

      Она достала из морозилки бутылку, ловко разлила по стопкам ледяной водки и быстро нарезала соленые огурцы.

      – Так вот, значит, стоит Хэ Су на коленях под дождем, мокнет,