Люся, которая всех бесила. Тата Алатова

эту постыдную историю. Стать кем-то, с кем побоятся связываться.

      – Вот ты чудила. Сам везде накосячил, и сам теперь обиженная печенька. Интересно, как сейчас поживает твоя лада?

      – Люся, не лезь в это!

      – Ветров, кто тебя просил откровенничать с журналистом? – крикнула она уже из коридора и снова засмеялась. – У меня профессиональная деформация, имей в виду!

      Вдогонку ей донеслись ругань и угрозы демонстрации ветровской деформации.

      Люся забралась в кровать и уснула крепким сном довольного человека. Всегда приятно знать, что есть те, кто лажает сильнее тебя.

      – Люсь, а Люсь?

      – М-м?

      – А может, ты его совсем заберешь?

      – Кого?

      – Пашу.

      Люся ошалело моргнула и возмутилась:

      – Нина Петровна, ну вы совсем уж!

      Послышалась мелодия домофона. Кого принесло в такую рань?

      – Люсь, курьер! – крикнул Ветров. – Я впустил.

      – Ну конечно, – проворчала она, – заходи кто хочешь, убивай кого хочешь.

      – Типун тебе на язык, – рассердилась Нина Петровна.

      В то же мгновение у Люси тренькнул мобильник. «Это от меня курьер, – сообщал Великий Морж, – не дергайся».

      – Ветров, это Китаев прислал! – завопила Люся и повторила высокомерно: – Не дергайся.

      Нина Петровна, любившая тишину и покой, страдальчески сморщилась и улизнула на кухню, бурча под нос что-то неласковое.

      Люся, подтягивая сползающие пижамные штаны, вышла в коридор. Ветров уже отпустил курьера и теперь недоверчиво рассматривал длинный футляр темного дерева.

      – Что это может быть? – спросил озадаченно.

      Не так уж и сложно догадаться, между прочим. Если бы его хоть немного интересовала Люся как человек, а не как средство для карьерного роста, Ветров такими тупыми вопросами не задавался бы.

      Она вздернула подбородок и плавно открыла футляр. На кремовом атласе лежала новая трость – прежняя так и осталась у экспертов. Матовая гладкая поверхность обожженного ясеня с изящными древесными прожилками и латунный набалдашник с янтарной отделкой. Восхищенная, Люся взяла подарок в руки, с удовольствием отмечая, что он достаточно тяжел, чтобы проломить им кому-то голову, но не настолько, чтобы оттягивать руку.

      Ветров молчал. Потом и за завтраком к общему удовольствию не проронил ни слова.

      Спросил уже в лифте:

      – И не противно тебе спать со стариком?

      Люся стояла к нему спиной, разглядывая себя в зеркале: тяжелая, темно-красная, почти коричневая помада, безжалостные стрелки, квадратные очки. «Не подходи, убью». Отличный образ.

      – Что ты хочешь услышать? – уточнила она холодно. – Если я скажу «да», ты сможешь меня презирать за неразборчивость. Если «нет» – за продажность. Тебе не важен ответ, тебе важно высказать свое «фи».

      И Ветров снова замолчал.

      Как и вчера, он проводил ее паровозиком до конторы и поднялся в редакцию, чтобы поторопить Носова с видеозаписями, но того еще не было на месте.

      – Неужели больше