Тупики психоанализа. Роковая ошибка Фрейда. Рудольф Баландин

что снова уронил рубашку в воду.

      – Ты не собираешься её вытаскивать? – спросил Джордж, давясь от хохота.

      Я ответил ему не сразу, такой меня разбирал смех, но, наконец, между приступами хохота мне удалось выговорить:

      – Эта не моя рубашка, а твоя.

      Я в жизни не видел, чтобы человеческое лицо так быстро из весёлого становилось мрачным.

      – Что! – взвизгнул Джордж, вскакивая на ноги. – Дурак ты этакий! Почему ты не можешь быть осторожнее?.. Подай багор.

      Я пытался объяснить ему, как это всё смешно, но он не понял. Джордж иногда плохо чувствует шутку».

      В этой истории поочерёдно смеются то один, то другой персонаж, и это имеет прямое отношение к сознанию, а не бессознательной радости. Один потешается над неловкостью другого, которому не до смеха до тех пор, пока он не понял, что в неприятную ситуацию попал не он, а его приятель. Все мы плохо чувствуем шутку, имеющую отношение к нашей персоне.

      В молодости мы смеёмся над этими двумя зубоскалами, имея в виду комичность ситуации. С возрастом начинаешь задумываться не над техникой шутки (она проста), а над её смыслом, и радостных эмоций не испытываешь. Разнообразные чувства, с которыми связано восприятие острот, заслуживают внимание психолога больше, чем скучная схематизация техники остроумия, вызывающая и по стилю и по смыслу много сомнений.

      Приведу один занятный еврейский анекдот из книги Фрейда.

      Обедневший мещанин занял у богатого знакомого 25 флоринов. Вечером благотворитель, увидев его в ресторане вкушающим сёмгу с майонезом, возмутился:

      – Как вы смеете занимать у меня деньги на бедность, а сами заказываете себе сёмгу с майонезом!

      – Простите, я не понимаю, – отвечает гурман. – Когда я не имею денег, я не могу кушать сёмгу с майонезом. Когда у меня есть деньги, я не смею кушать сёмгу с майонезом. Когда же я буду кушать сёмгу с майонезом?

      Фрейд делает аналитический вывод: «Давший ему деньги взаймы совсем не упрекает его в том, что ему захотелось сёмги …а напоминает ему о том, что он при настоящем своём положении вообще не имеет права думать о таких деликатесах. Этот единственно возможный смысл упрёка обедневший бонвиван оставляет без внимания и отвечает на что-то другое, как будто он не понял упрёка. Не заложена ли в этом увиливании ответа от смысла упрёка техника этой остроты?»

      Риторический вопрос предполагает положительный ответ. Но если суть в увиливании от прямого ответа, что тут смешного? Должник, застигнутый на месте «гастрономического преступления», казалось бы, должен оправдываться. Таково наше ожидание. А ещё мы ждём неожиданного смешного финала, как бывает в хорошем анекдоте.

      События в нём развиваются быстро, и мы не успеваем придумать остроумный вариант, невольно представив себя на его месте. И тут звучит напористый, логичный и в то же время отчасти абсурдный его ответ. Почему нам нравится такое поведение, вызывая улыбку?

      Мы на стороне находчивого поедателя сёмги с майонезом,