Folie a Deux. Ксения Васильевна Шишина

большему. Причём дважды. Во второй раз, устроившись сзади, Андерсон касается меня внизу, удивляя самим фактом того, что делает это, и двойная стимуляция подводит к краю ещё быстрее, а в миг, когда я достигаю пика, Райан входит совсем глубоко, приходя тем самым и к своему собственному освобождению. Я занималась сексом по утрам и со случайными мужчинами, которые были у меня прежде, но никогда больше одного раза. И в любом случае они не стремились доставлять мне удовольствие не только своим членом, но и пальцами или языком. С Андерсоном же мне кажется, что если он захочет, то удовлетворит меня всеми возможными способами по очереди.

      Отдышавшись после третьего раунда, я встаю и, завязывая халат, перемещаюсь на пуфик перед туалетным столиком, чтобы разобраться с теперь уж точно спутанными волосами. Одному Богу известно, сколько времени на это потребуется. В том числе и потому, что, стараясь сосредоточиться на них, я всё равно чувствую мысленно раздевающий меня взгляд. И мурашки. И воздух, пропитанный запахом секса. И далеко не последнюю отвлекающую роль играет знание того факта, что из-за расположения кровати напротив шкафа с зеркальными дверцами Андерсон несомненно отражается в их поверхности. Если я не сдержусь и посмотрю на него, то наверняка захочу, чтобы он взял меня так, чтобы мы видели свои вторые копии и всё, что они делают друг с другом тогда же, когда и мы.

      – О чём ты думаешь?

      – Просто о твоём собственничестве, вероятно, – первым, что приходит на ум, отвечаю я, пытаясь изгнать внезапную фантазию прочь из головы. Между ног снова становится влажно, и это плохо… очень плохо. Он может догадаться, если я решу сидеть здесь до самого его отъезда.

      Я ощущаю движение со стороны постели. Надежда, что Райан Андерсон на самом деле не собирается подходить ко мне в чём мать родила, умирает в зародыше задолго до того, как мужчина упирается руками в туалетный столик по обе стороны от меня, склоняя свою голову так, чтобы она была на одном уровне с отражением моего лица в зеркале. Мне стоит подумать над переоформлением комнаты. Или, по крайней мере, занавесить подобные поверхности.

      – Позволь я проясню в последний раз, Моника. Пока ты спишь со мной, ты как раз-таки всё равно что моя собственность, и до тех пор, пока это длится, кроме меня, на тебя никто не посмеет посягнуть. Но не переживай. Как ты и сама наверняка понимаешь, я ещё никого не держал около себя до самой смерти. Рано или поздно наступит чувство насыщения. Просто подожди, когда я с тобой закончу.

      – Ты… скажешь мне сразу же, как только устанешь от… этого? – это должно было прозвучать иначе. Ты скажешь мне сразу же, как только устанешь от меня? Да, именно так. Но язык словно не пожелал спросить обо всём прямо и без замены заключительного слова во фразе.

      – Разумеется, – ответ, над которым Райан Андерсон даже не задумывается. Глаза в глаза. Через зеркало. – А теперь дай мне расчёску, Моника. Я… помогу тебе с волосами.

      И он действительно помогает. Представляете, расчёсывает мои волосы, словно дочери, если бы таковая у него была. Хотя её нет, поэтому,