Найду тебя. Путь к свободе. Татьяна Иванова

если ее муж узнает, что его избранница не таких уж и благородных кровей?– с усмешкой спросила я.

      – Если девица окажется слишком словоохотливой, то мы ее изымаем, как бракованный товар и выплачиваем клиенту огромную компенсацию, – спокойным тоном ответил мужчина.

      – А что будут с девушкой? – осторожно спросила я.

      – Церемониться с ней точно не будем. В лучшем случае – в бордель, в худшем – закопают. В прочем, неизвестно, что лучше, а что хуже, – на его лице показалась пугающая гримаса. Услышанное меня очень встревожило, я нервно сглотнула и какое-то время молчала, переваривая полученную информацию. Задавать колкие вопросы на эту тему больше не было никакого желания.

      – А почему шесть лет не скостили? – решила я перевести разговор на другую тему, задав глупый вопрос.

      – О, а я смотрю, аппетиты растут, – сыронизировал красавчик. – Прости, но на двадцатилетнюю дурочку ты не тянешь, а нам не нужны даже малейшие сомнения у клиента.

      И вот как расценивать его слова, как комплимент или оскорбление? Почему дурочку? В свои двадцать лет я считала себя даже очень умненькой. Без сна и отдыха корпела над учебниками и была одной из лучших в группе.

      – И это еще не все произошедшие метаморфозы, – он выдержал паузу, как заправский актер, – поздравляю, ты снова девственница.

      Я поперхнулась воздухом, так вот почему у меня саднило между ног. В голове вертелся ворох мыслей, одну из которых получилось вычленить и озвучить после долгого, как мне показалось, молчания: – То есть, за двадцатилетнюю дурочку я сойти не могу, а за девственницу – без проблем?

      – Ну, не все же ее лишаются в пятнадцать лет и, к тому же, девушки, обучающиеся в нашем университете, становятся сведущими в вопросе интимной жизни, так что у твоего будущего мужа вопросов на этот счет не возникнет, если, конечно, сама не скажешь. Но я думаю, что ты не настолько глупа и приняла мои слова всерьез, откровенничать не станешь.

      – А вы не боитесь мне все это рассказывать, как- никак я полицейский и теперь буду знать, с какой стороны копать?– поинтересовалась я, нащупывая рычаги давления.

      – Полицейский? Я бы не бросался такими громкими заявлениями, – он засмеялся в голос, и поднялся с кресла. Через секунду мужчина навис надо мной и продолжил, – они сразу же открестились от тебя, как только наши юристы предъявили обвинение в незаконном проникновении на территорию. Милая, тебя уволили задним числом, – резанул он, смакуя каждое слово, – ты никому не нужна, и никто тебя искать не будет, ты уже числишься среди умерших, Элизабет Бекерт больше нет.

      Повисла гробовая тишина. Ошеломленная очередной новостью, я лихорадочно пыталась сообразить, что только что услышала.

      – И моим родным тоже сказали, что я мертва? – голос дрогнул и ком подступил к горлу, мне стоило огромных усилий не расплакаться.

      – А ты как сама думаешь? Тебя похоронили со всеми почестями, поставили памятник и симпатичную оградку с коваными цветочками, – ни один