Потерянное солнце. Светлана Хаева

его бутербродом, понимая, что уже опаздывает, начал спешно одеваться, в коридоре он вспомнил про мусор. Открывая дверь, ведущую в мир отходов, несколько секунд полюбовался на прозрачный пакет с желтой пленкой, в котором виднелась горка скорлупы. Глупо было портить утро из-за каких-то яиц, она, наверное, расстроилась, что не донесла их, интересно как она умудрилась их разбить? Она у меня такая неуклюжая, доставая пакет, думал Дима. Идя к выходу кухни, он увидел, бутылку вина, которая так хорошо гармонировала со стаканами и вазой искусственных, но очень аппетитных фруктов, которую он давно собирался выбросить, но жена категорически отказывалась отправлять ее на упокой. Интересно, по какому случаю было вино? Да, видать не только утро не задалось, но и ужин. Жаль, что так получилось, надо это как-то исправить, как-нибудь…

      Катерина, устраиваясь на рабочем месте, была наполнена новыми силами, идеями и злостью, хорошей женской злостью, которая подмывала изнутри на необдуманные поступки. Разобрав несколько документов, заботливо скрепленных начальством, она увидела, что Валерий Алексеевич вызывает ее в кабинет. Он уже по “аське” вызывает, конечно, идти нам очень далеко, да и зачем, если мы такие важные, и вообще, зачем секретарша, если есть я, хорошо устроился. Ей были не очень приятны его просьбы, хоть они и были связанны с работой. Она встала, взяла папку и последовала в кабинет напротив. Без стука она вошла в кабинет, встав посередине кабинета в ожидании, что на нее обратят внимания.

      Начальник будто специально делал вид, что не видит своей подчиненной.

      – Вы меня вызывали, – без доли смущения на него смотрела, смелая девушка, которой пришлось обратить на себя внимание.

      – Да, Катерина проходите, – он опустил глаза вниз, уставившись в документы, судя по важному виду, очень важные, но он успел отметить за короткий взгляд напористость и уверенность в себе подчиненной. Жаль, а румянец, ей очень шел, он улыбнулся своим мыслям. Встал, протягивая только что распечатанную вереницу бумажек.

      – Это Вам. У Вас масса работы, дорогая моя. У нас по весне а, то есть через три недели открываются три магазина, я думаю, Вы слышали об этом. Ваша задача, чтоб об этом было известно общественности, и чтоб эта известность притягивала всех с первого дня открытия, чтоб как пчелы на мед, Вы меня понимаете.

      – Ясно, во-первых, не дорогая я Вам, сами понимаете, а во-вторых, Геннадий Юрьевич, говорил, что я узнаю об этом за два месяца до открытия, Вы-то понимаете, что в трех неделях и трех магазинах, есть что-то общее, о нет, это цифры. Я постараюсь сделать все зависящие от меня, чтобы исправить это досадное недоразумение, и прикрыть того, кто устроил мне это. Но я боюсь не уложиться в три недели, мне было обещано два месяца, Вы разницу чувствуете? Так что надо подумать, кто будет сообщать Геннадию Юрьевичу о таком странном стечение обстоятельств, по вине которых эти бумаги не дошли до меня вовремя, а значит, открытие магазинов не могло состояться в указанный срок.

      Валерий Алексеевич старался сохранять спокойствие и не молчать слишком долго. Но слова застыли около