Заповедник Зелирия. Внутри невидимых стен. Хамки

бояться, что у него ничего не получится. А это плохо, ведь у него и в самом деле может ничего не получиться…

      – Да уж, Макс, психотерапевт из тебя паршивый, – раздался в сознании человека голос саланганца.

      – Как могу, – мысленно огрызнулся Макс. – Ты чего не спишь?

      – Думаю.

      – О чем?

      – Об идиотах… Не о тебе в этот раз, – поспешил уточнить Хамки, услышав недовольное сопение Макса. – О местных. Пытаюсь понять их, но не могу.

      – Ну, как бы самонадеянно это не звучало, но здесь есть я. И я могу помочь тебе выправить положение дел на планете. Я и сам этого хочу.

      – Нет, Макс. Забудь, – покачал головой хомяк. – Повторю то, что уже говорил: мне плевать на них. Я жил в другом мире, на другой планете, в другом обществе. Я не хочу лезть в тот кровавый пир, что здесь творится. Салангана больше нет. Есть Зелирия. И я, саланганец, здесь не более, чем незваный и нежданный гость, что бы там эти умари вслух не орали. Я исследую этот мир, а потом либо отправлюсь догонять своих, либо снова лягу спать. Я не пошевелю и пальцем, чтобы что-то здесь улучшить. Не я строил этот мир, не мне его и менять. Я не демиург, скорее, зритель, уснувший в начале представления и проснувшийся в разгар действа. Ничего больше.

      – Но…

      – Брось, Макс. Я все сказал, уговоры не помогут. Происходящее вокруг – не мое дело. Давай сменим тему.

      Макс видел, что эти обстоятельства задевают Хамки, но не мог понять, чего тот в итоге хочет сам – то ли начать всех спасать, то ли всех сжечь и начать строить мир с нуля, то ли в самом деле плюнуть и не связываться. Его манера речи, поведение – такой набор взаимоисключений, что гадать, казалось, не имеет смысла.

      Решив пока не парить голову, Макс вспомнил еще один давно интересовавший его вопрос.

      – Хамки, а как ты умудрился остаться голодным?

      – Вот и повод напомнить тебе, что ты идиот! Я об этом рассказывал, – проворчал фиолетовый.

      – А ты хомяк! – парировал Макс. – Я имел в виду – как получилось, что столь технологичная штука, как твоя НОРА, способная даже воскрешать мертвецов, не имеет генератора пищи?

      – Э… Ну…

      Он пропустил мимо ушей «хомяка» и замялся, по его растерянному тону Макс догадался, что сейчас хомяк начнет сочинять.

      – Ну… – запнулся он. – Эта система считалась вспомогательной, ведь я могу не есть. И, когда она сломалась, автоматика не выделила ресурсы на ее восстановление. Ну… Там много чего сломалось… Часы вот сбились…

      Макс буквально нутром почуял, что саланганец либо о чем-то тактично умолчал, либо откровенно наврал.

      – Ясно, – усмехнулся он. – А теперь расскажи, как было на самом деле.

      – Макс, я говорю правду! – мина оскорбленной невинности зверю не удалась. – Она сломалась! Правда!

      – На самом деле! – надавил Макс, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться во весь голос.

      – Сломалась! – рявкнул в ответ хомяк. – Взяла и сломалась! Все, хватит! Я спать хочу!

      Хамки