Когда зацветает пепел. Александр Карпов

кровью, что потом, уже по приезду в больницу, оказалось ни что иное, как потеря еще не родившегося ребенка. Иван сорвался, разбушевался и, дарованный от природы ростом выше среднего и немалой физической силой, устроил дома погром, от души навешав тумаков старшему из братьев, что первым попался ему под руку. Тогда как младший успел сбежать, перемахнув через забор, отец с матерью повисли на руках гневного отпрыска, умоляя его пощадить своих безалаберных сыновей. В туже ночь Иван ушел из дому и жил у дальних родственников, пока жена была в больнице. За это время родители его, взвесив все «за» и «против», зная характеры своих чад, порешили посодействовать старшим в строительстве собственного жилья, что и было со временем исполнено. Пока все рядилось, Иван батрачил, чтобы заработать на кусок хлебы и лекарства для жены. А когда братья с семьями, наконец, переехали в свои новые избы, он вернулся к родителям, тем более что они сами того желали, отдавая себе отчет в том, что именно самый младший из сыновей способен позаботиться о них в старости и сохранить передаваемый по наследству родовой дом. Да и давняя русская деревенская традиция заключалась в том, чтобы последний ребенок по мужской линии оставался с матерью и отцом, кормил и содержал их, а также вел хозяйство вместе с женой, которую также приводил под одну крышу со своими родителями.

      Только тогда семейная жизнь Ивана Шукалова наладилась. А любимая супруга его, наконец, подарила ему сначала дочку, а потом и сына. А вскоре и вовсе перестал быть многолюдным старый фамильный крестьянский дом, построенный когда-то дедом молодого хозяина. Ушли из жизни один за другим родители Ивана, работящие сельские труженики, посвятившие свои жизни деревенским хлопотам и воспитанию своих детей и внуков и, прилично пожившие, по меркам того времени, на белом свете. С тех пор семья Ивана, состоявшая из него самого, супруги и двух ребятишек, зажила самостоятельно, вливаясь во все царившие перемены в экономическом устройстве большой страны.

      Вагон затрясло, сомкнулись шедшие в сцепке теплушки, заскрипели тормозные устройства. Поезд начал замедлять ход. Реже стали стучать колеса. Кто-то из солдат, явно решивший покурить или подышать свежим воздухом, приоткрыл расположенное под потолком окошко. Немного резкий свет поднимающегося на востоке солнца начал проникать в вагон, падая на лица еще крепко спящих людей, вынуждая некоторых хмуриться и морщить лицо.

      Едва задремавший от навалившихся воспоминаний Иван пробудился и, приподнявшись на локтях, стал смотреть в сторону того, кто с любопытством вертел головой в приоткрытое окно, явно разглядывая что-то с той стороны. Решив больше не тешить себя попытками провалиться в небытие и, на этот раз выспаться, Шукалов слез с нар, и несколько грубо поправив на себе форму, переместился поближе к уже не спавшему товарищу. Тот уже начал скручивать из обрывка газеты самокрутку, ловко работая пальцами, чтобы бережно