Следы. Алексей Белозер

>Бесконечность вселенских драм

      Ограниченностью заткнул…

      Стыд рождается по утрам,

      Только я лишь к утру заснул.

      Без Любви захрапел апрель,

      Повернувшийся в стену лбом,

      Я опять сел лицом на мель —

      Жру траву плотоядным ртом.

      Фолианты сырых эпох

      По-булгаковски не горят,

      Но звездопады бенгальских строк

      Поджигают центральный склад.

      Оборудую кинозал,

      Рассажу по рядам гостей.

      Я кого-то из них не звал,

      А с другими крестил детей,

      Их не стану пленить собой,

      То сто лет уже, как не быль,

      Маслянистою пеленой

      На экран оседает пыль.

      Запоёт, заурчит внутри…

      Белый холст оживает вмиг…

      Мне пора. Уже ровно три.

      Надеваю перчатки, парик.

      По вчерашней хожу весне,

      Укрываюсь чужим зонтом.

      Мы с тобой в обоюдном сне.

      Объяснения все потом…

      По соседству жила Тоска,

      Зазывала меня на чай,

      Мы играли с ней в «дурака»,

      Дуракам доставался рай.

      А когда я порой смелел,

      Я таскал в её дом сирень,

      А теперь из её дверей

      Дурно пахнет который день.

      Некролог из одной строки —

      «Баба с возу – потехе час».

      Вытираю сироп со щеки,

      Исчерпав солевой запас.

      На поминках ломился стол,

      Так уж заведено с начал:

      «Иль хорошее, иль ничто»,

      И поэтому я молчал.

      Перегаром дышали сны,

      Заставляя меня дуреть.

      Я просил у весны взаймы,

      И она мне швыряла медь…

      Стопроцентным уже не быть,

      А полставки – не мой рубеж.

      Но если ты мне протянешь нить,

      То полцарства себе отрежь.

      Златовласым падёт дождем

      Этот май, как всегда жесток,

      Память выдала мне заём,

      Попросив пару лет в залог.

      А душа, постигая соль,

      Продолжала меня учить,

      Чтобы слово играло роль

      Так, чтобы строчкам хотелось жить…

      2007

      Старик рисовал портрет

      Старик рисовал портрет. Года становились туже.

      Глубокий густой минор был крепче табачной смолы.

      Ведущий вспорол конверт и шёпотом неуклюжим

      Вогнал в воронёный ствол дату конца главы.

      Старик рисовал портрет. Мазки удавались криво.

      За шторами рёбер игла, спотыкаясь, тянула твист.

      Обратно не взять билет, не выпить в плацкарте пива.

      Через духовную топь не повезёт машинист.

      Старик рисовал портрет. Скрипели суставы и ставни.

      Кожи степной бархан копил в расщелинах соль.

      Тусклый, сухой букет выцветших воспоминаний

      Что не доела жизнь, тем не побрезгала моль.

      Старик рисовал портрет. Кто-то дышал снаружи…

      Рваный ли блин луны, вечности ли сквозняк.

      Совесть – жук-короед – лез упрямо из кожи.

      Были ладони полны, теперь лишь крупицы в горстях.

      Вроде бодро прошёлся, но не оставил след.

      Нет в книге жалоб, и в книге «спасибо» нет.

      Последний куплет. И это чужой куплет.

      Старик рисовал портрет.

      Старик рисовал портрет.

      Гаснут звёзды на рассвете. Чёрный клюв добычу метит.

      Перед смертью все, как дети. Пусты карманы, пусты сети,

      Пусты веки, только ветер вечен, совершеннолетен,

      Не спит.

      Собирает по шкатулкам, по подкладкам, переулкам,

      Как клочки по закоулкам, как изюм по постным булкам,

      Лоскуты, осколки, шкурки… Бисер. Памяти окурки.

      И молчит…

      2017

      Мыши в пляс

      Ты только чаще улыбайся, слышишь?

      Немногое имеет значение.

      Можно стоять и на разных крышах,

      Но смотреть в одном направлении.

      Потянуться над скользкими стеклами

      И медведица, склонив голову,

      Вдруг