В тихом омуте. Книга 1. Трилогия. Александр Леонидович Миронов

ждать!

      Проходили недели, месяц, о пенсии никто не напоминал. Только начальник цеха Хлопотушкин спросил как-то:

      – Ну, что там у тебя с пенсией, Палыч?

      Палыч спросил сам:

      – А я думал, ты мне што-нидь скажешь?

      – Да что я?.. Спрашивал как-то у Подгузина. Он на Татаркова кивает. Ты бы ещё сходил к нему на приём, сам.

      – Так он же пообещал вызвать?

      – Ну… вызовет – не вызовет, а напомнить не помешает.

      – Ещё пошлёт по бездорожью…

      – Не пошлёт. На рабочих он сильно пасть не разевает. Это нашего брата отлает, как отстирает. Так что, сходи.

      Шилин пожал плечами, дескать, может быть…

      И сходил.

      16

      И в отличие от прежних встреч, эта оказалась теплее, даже душевнее. Что было несколько неожиданно и обнадеживающе. Но за прошедшие посещения, пройдя все стадии настроения директора и обещания с ним, эта милость уже не воодушевляла. Наоборот, вызывала иронию и недоверие.

      – Ты, Павлик, заходи. Напоминай почаще. Хоть и решается твой вопрос, и я его держу на контроле, но под лежачий камень… сам понимаешь.

      – Да как-то неудобно…

      – Ты мне брось. Неудобно. Напоминай. А там, думать будем.

      – Так зайду. Только когда?

      – Где-нибудь через месяц. И без всяких очередей. Тут этих, – кивнул на присутствующих в кабинете посетителей, – не переждёшь. Договорились? А теперь иди, работай.

      Шилин с новым настроением ушёл из кабинета.

      И, действительно, Татарков на его появление реагировал спокойно.

      – Ты, Паша не обижайся. Дело не простое. Но для тебя что-нибудь придумаю, постараюсь, – говорил директор в следующий раз.

      – …Пашка, мне перед тобой стыдно, честное слово, – говорил он в очередной раз. – Но поверь, было б всё так легко, давно бы я тебя выгнал, и дня бы не задержал. Отдыхал бы ты. Но подожди ещё. Подожди, Паша. – И даже похлопал по плечу.

      И точно, выгнал на пенсию в пятьдесят шесть лет и два месяца.

      Вначале Подгузин позвонил Хлопотушкину. Тот – во второй цех. В итоге, Шилин ушёл с предприятия на пенсию. И с тяжёлым сердцем.

      И вот сначала апреля он на заслуженном отдыхе. Занимается хозяйством, строит планы. А в подсознании нет-нет да что-то подточит, и словно огонёк подпалит сердце обида. Ведь Федю Борисова отпустили в пятьдесят пять, а он чем хуже?.. В последнее время, даже начала довлеть навязчивая идея, – чтобы такое-этакое ядрёное придумать, чтобы как-то наказать администрацию предприятия. И хотелось найти такое, что могло бы компенсировать ему не только душевные переживания, но и материальные потери.

      И однажды, после долгих раздумий, кажется, нашёл такой способ. То ли с неба эта подсказка упала, то ль козёл подсказал? Больше-то на пастбище не с кем посоветоваться.

      Охваченный этой идеей Шилин побежал к Гене Крючкову. С ним и составили письмо в райсобес. И, чтобы оно не попало какими-либо путями на стол Подгузину или же к Татаркову (с той же почты, где у них явно свои люди),